Борис Николаевич Абрамов
духовный ученик Н.К. Рериха и Е.И. Рерих
Публикуется по изданиям:
Стойкость духа. Письма Б.Н. и Н И. Абрамовых к Н.Д. Спириной. Новосибирск: ИЦ «Россазия», 2017.
Абрамов Б.Н. в статьях, документах, письмах. Новосибирск: ИЦ «Россазия», 2019.
Л.В. Дорошкевич – Н.Д. Спириной
15 сентября 1972 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна!
Часто мысленно к Вам обращаемся, особенно теперь, когда так неожиданно ушёл Б.Н. Эта весть поразила нас своей невероятной неожиданностью. И сейчас просто не хочется верить случившемуся. Ещё совсем недавно его посетил Б.А., затем Т.Б. Он был бодр, угощал чудесными помидорами со своего огорода и говорил о том, что будет жить ещё долго и что они с Н.И. решили, что она уйдёт первой. Началось с того, что у Б.Н. появилась острая боль в сердце. Его взяли в больницу. Там сделали обезболивающий укол, затем, кажется, какое-то переливание крови, и вечером он скончался. Нине Ивановне сказали об этом только утром.
Через 3 дня были похороны на местном кладбище, у входа, у церкви, на хорошем месте. Н.И. приняла всё это стойко и деловито. В церкви было заочное отпевание. Затем в местной столовой были поминки с большим количеством приглашённых. Н.И. решила это устроить из практических соображений. Она решила остаться жить в Венёве, т. к. с родными у неё плохие отношения. Говорились речи, хорошо вспоминали Б.Н. Были там и власть предержащие, обещали не оставить Н.И. Были также А.М. и Б.А., Рая c Лони и Витей Васильчиком. Также хорошо выступили А.М. и Б.А.
Теперь с Н.И. осталась на 2 недели приехавшая из Сибири знакомая. Сестре тоже дали телеграмму. Н.И. сказала, что все её деньги ушли на похороны. Предвидя это и не успев собрать для неё среди друзей, А.М. и Б.А. захватили с собой и передали ей 120 р. Это пока будет на первое время. Затем хотят систематически собирать понемногу ей на жизнь. Она получит, конечно, какую-то долю пенсии Б.Н., но это очень мало.
Зимой Б.Н. сильно болел азиатским гриппом с высокой температурой. Лето было ужасное: засуха и какая-то небывалая жара. Доходило до +36◦. Б.Н. приходилось поливать огород, носить воду из колонки. Затем он наготовил много чудесных берёзовых дров, но сам один пилил и колол – надорвал сердце. Прежде он нанимал. Пожилая соседка приходила и раньше топить печь и помогать, теперь тоже обещала. Б.Н. давал уроки английского языка. Это тоже было подспорьем. Всё это очень, очень грустно.
Дорогая Наталия Дмитриевна, мы тоже измучились летом, вместо поправки, и Б.А. не мог работать по иконописи в эту жару, плюс дым и угар от горящего торфа. Мы были за городом в двухкомнатной квартире и задыхались – доходило до +36◦ на воздухе (в комнате +30◦). Я не могла без валидола. Я всё в очень тяжёлом состоянии. Совсем лишена возможности ходить... Была надежда на поправку летом, но теперь и с сердцем плохо.
Как Вы, дорогая? Как матушка? Напишите о себе поподробней.
Вышла книга Беликова и Князевой об Н.К. Павлу Фёдоровичу пришлось очень много переделывать, по требованию редактора. Он не жалел сил, и всё же книга появилась после долгих мытарств. Это из серии замечательных людей. Появилась ли она у Вас? Вы её обязательно будете иметь. Благодаря многим вынужденным переделкам текст стал суше и изменилось соотношение частей, но всё же мы ей рады. Там много фактического материала нового, который рисует эту такую героическую и трудовую жизнь незаурядного человека и заинтересовывает для дальнейшего изучения.
Желаем Вам и матушке всего светлого.
Ваши Л.В. и Б.А.
З.Н. Чунихина – Н.Д. Спириной
16 сентября 1972 г.
Венёв
Дорогая Наточка!
Нина Ивановна просит сообщить Вам о смерти Бориса Николаевича. Он умер 5 сентября.
По рассказам я узнала, что Борис Николаевич почувствовал себя плохо утром, потом его отвезли в больницу, и там он умер. У него был инфаркт. Был в сознании. Похоронили 8-го днём. Много было сочувствующих, были и друзья. Я успела попасть на похороны самолётом. Смерть Бориса Николаевича была так неожиданна, такая тяжёлая потеря для всех нас! Нина Ивановна осталась одна, и Вы представляете, как ей трудно! И как она переживает! Ждёт Татьяну Ивановну. Я буду гостить у неё с месяц. И мне очень хочется, чтобы она жила у меня! Ведь я тоже одна! Нина Ивановна пока ничего не решила. Слишком тяжела её потеря, чтобы что-нибудь решать.
Вот, Наточка, и всё пока! Пишите. Держитесь крепко! И берегите здоровье!
Целую Вас! Зина.
Нина Ивановна тоже целует Вас!
Б.А. Смирнов-Русецкий – Н.Д. Спириной
19 сентября 1972 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна.
С глубокой скорбью узнали мы о внезапной кончине Бориса Николаевича. Для меня это известие было тем более неожиданно, что всего две недели назад (25/VIII) я был у Б.Н. и порадовался его хорошему виду, бодрости. Казалось, все последствия зимнего гриппа изгладились. Как всегда, много толковали о будущем, и Б.Н. говорил мне: «Ну, я ещё долго буду жить». Эта уверенность была у него постоянно; правда, после зимней болезни, когда они оба были на грани смерти, у меня всё время было какое-то скрытое беспокойство об их судьбе. Но думалось, что опасность подстерегает их в холодные, суровые зимние дни, а отнюдь не в эти тёплые ясные дни осени.
Мы приехали с Ароном Моисеевичем накануне похорон, около 10 вечера. Пришли к ним. В комнате Нины Ивановны, на столе, стоял гроб (его внесли через окно). Читали Псалтырь, было несколько соседок. Нина Ивановна, похудевшая и побледневшая, была занята распоряжениями о завтрашнем дне. В комнате стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь мерным звучанием слов. И не верилось, никак не верилось, что он навсегда ушёл от нас...
Лицо Б.Н. мало изменилось. Только бледность перебила загар, и несколько обострился нос.
Болезнь его длилась всего несколько часов – от 10 ч. утра, когда он почувствовал себя плохо и вызвали скорую помощь, до 8 ч. вечера. Среди дня его взяли в больницу, сделали кардиограмму, оказали возможную помощь. Он почувствовал себя лучше, попросил молока, выпил и ещё пошутил с сестрой. И вдруг внезапно откинулся и тут же скончался. Произошёл разрыв стенки одного из желудочков, что и повлекло смерть...
Похороны проходили днём, в 2 часа. В таком маленьком городке похороны – событие. Медленно двигалась процессия. Впереди по обычаю несли крышку гроба и венки. На машине, около гроба, были близкие. Сзади шёл оркестр, терзавший душу и уши, и довольно много знакомых Б.Н. и просто праздные провожающие.
Последний путь был краток – Вы знаете, наверно, белую церковь и кладбище около рынка. Это всего около 10 мин. ходьбы от их дома. Под могилу отвели прекрасное место, близко от алтаря церкви и около ограды.
Был бледный осенний день. Тускло светило солнце. Гроб от ворот несли на руках. Н.И. проводила его до места погребения.
Не было торжественных речей. Несколько сердечных, взволнованных слов сказал А.М. Нина Ивановна всё время вела себя очень мужественно, лишь немного плакала.
Сельской тишиной повеяло от этой только ещё закрывшейся могилы, с одной стороны овеянной тенью от клёна, с другой – окружённой кустами сирени и акаций. Где найдёшь подобное место успокоения? И если для Б.Н. это место не имеет значения, то для нас, приходящих, должно быть отрадно ощущение мира и тишины.
Этот маленький, захудалый городок, который я полюбил благодаря Б.Н., отдал ему последнюю дань и предоставил, может быть, лучшее, что имел: тишину сельского кладбища.
А после был торжественный поминальный обед в помещении столовой, заказанный Ниной Ивановной на 25 человек. Таким образом, всё, намеченное ею, было выполнено. Мы позже поняли её мудрость: это было необходимо для укрепления связи со всеми, кто ей мог помочь в дальнейшем, ибо она уже решила (про себя), что не уедет из Венёва.
Было сказано много добрых слов о Б.Н., и я почувствовал, что добро, им творимое, всё же тронуло сердца многих людей, особенно женщин. Будем надеяться, что Нина Ивановна не останется одинокой и сможет иметь каждодневную помощь (конечно, оплачиваемую) от какой-либо приходящей женщины.
Рано утром в день похорон приехала из Красноярского края Зинаида Николаевна. Мы познакомились. Она хотела пробыть с Ниной Ивановной около недели. Это очень хорошо, ибо Нина Ивановна не будет себя чувствовать такой одинокой. Должна также была приехать её сестра.
В ближайшее время будет возбуждено ходатайство о предоставлении ей пенсии, а пока мы с А.М. передали ей 125 р. и Рая – 50 р. Каковы бы ни были размеры пенсии, необходимо будет дополнительно собирать для неё некоторую сумму, около 40 – 50 р. ежемесячно. Я надеюсь, что найдётся необходимое количество лиц для этого. По-прежнему А.М. и я будем навещать Н.И., хотя теперь это становится всё труднее: у меня – в связи с болезнью Лидии Васильевны, состояние которой не улучшилось за лето; у него – из-за Зельмы Карловны, а также и его собственного здоровья.
Мне особенно грустно за Вас, что в течение последних четырёх лет Вы не могли его навестить...
Он достойно завершил свою трудную жизнь; теперь каждому из нас нужно сохранить силы, мужество и терпение для выполнения всего, что нам положено. Часто думаем о Вас, знаем Ваши трудности и шлём пожелания бодрости, здоровья и света в жизни Вашей. Пишите.
Искренне Ваши Л.В. и Б.А.
З.К. Кермель – Н.Д. Спириной
26 сентября 1972 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна!
Ваше письмо получили. Не буду тратить время на объяснение задержки с ответом. Мы ещё на даче, и в Москве А.М. бывает редко.
Итак, о дорогом, соединившем нас, друге. 7-го А.М. с Б.А. утром уехали на похороны. Я не поехала по нездоровью. А.М. очень бурно переживал внезапную утрату. Войдя в их дом, не мог удержаться от выступивших слёз, и Н.И. мужественно напомнила ему о необходимости самообладания. Оказалось, что и там были люди, очень уважающие его (некоторые родители девушек, с кем он занимался; семья довольно близких им знакомых из М.; Рая с одной приехавшей к ней рижанкой, в день приезда её они вместе с ещё одним их другом поехали на похороны и отвезли розы, которые она привезла Рае), они остались на несколько дней ещё у Н.И., а после их отъезда осталась на пару недель их старая знакомая из Красноярска, которая собиралась к ним в гости, имела уже билет на поезд, но, получив телеграмму о смерти, прилетела за день до похорон на самолёте.
Местные друзья устроили в ресторане поминки на 25 персон. Было больше. Я тоже получила от Н.И. пирожки с этого стола, которые с благоговением приняла…
Похоронен наш друг на кладбище, у рынка, где церковь (какая-то старушка, хорошо к ним относившаяся, убеждала Н.И. отпевать его в церкви, мол, не надо «бояться»...). Ей не понять, что хорошие люди старого поколения могут быть далеки от церкви по мотивам, далёким от страха.
После похорон все поехали в ресторан (2-й этаж). Н.И. предложили поднести на лестнице, но она отказалась и медленно, держась за перила, взошла сама по ступенькам. Очень многие произнесли «напутственные», очень хорошие и тёплые слова, выделяющие его из среды, показывающие уважение и хранение его в сердце.
Последний день его жизни внешней, что дошло до меня: утром пришёл с огорода, посидел и попросил Н.И. вызвать скорую помощь, т. к. болит сильно у сердца. Приехали, сделали укол и отвезли в больницу. Там через несколько часов боли прекратились, и ему предложили принять пищу. Он попросил стакан молока. Выпил, похвалил его качество, над чем-то пошутил и собрался соснуть. Закинул руку за голову и... «заснул»... Это было около 6 вечера.
Может быть, что-нибудь исказилось в этих картинах. Прошу прощения и поправки, если Вам известны другие подробности от Н.И. Мне всегда очень хочется знать эти подробности о близких ушедших.
Более интимные, если узнаю, если когда-нибудь Н.И. захочет чем-либо поделиться – поделюсь и с Вами.
За неделю до ухода вернулась с «гостевания» Т.Б. Ничего предвещающего такую быструю «развязку» с земным существованием она не уловила.
Очень соскучились по Вас! Так хотелось бы повидаться, побеседовать, поделиться своими мыслями... А.М. читает, как всегда, много газет, журналов и тем, что мне интересно, делится со мной. Меня многое очень радует и вдохновляет на труд, работу, которой я вряд ли займусь, – поздно... Но возможности ясно вижу и думаю, что не только я, но и помоложе изрядно меня... Хотелось бы начать жизнь с новыми силами. (...)
Много интересного, вдохновляющего, только старость подошла со своей малой вместимостью труда...
Пожалуйста, черкните пару слов о получении моего письма. И о своём самочувствии. Очень хочется знать.
Будьте здоровы! Радости! Последнее дошедшее до нас от нашего друга письмо было о радости. Думаю, что способность радоваться нашим возможностям, грядущему, Лучам Света и т. д. надо развивать, утончать, помнить об этом, чтобы интенсивно ощущать в себе эту радость. Красота. Добро. Труд.
Привет! З.К.
А.М. Горностай-Польский – Н.Д. Спириной
[Сентябрь 1972 г.]
Дорогая Наталия Дмитриевна!
Ушёл дорогой наш друг. Он был уверен в том, что ему предстоят ещё многие дни жизни, что он будет участвовать в творчестве Новой жизни вместе с Н.К. Об этом он говорил и этого жаждал. И когда его увозили в больницу, он говорил Н.И., что скоро вернётся. И так неожиданно «его призвали всеблагие, как собеседника на пир» (Тютчев). Вот так и воспринимаешь его, как живого участника в собеседовании, в сотрудничестве великом.
Такая большая и невосполнимая утрата старшего, любимого друга. Это не чувство сиротства. Ведь мы не оставлены заботой и вниманием, и в то же время утрачена возможность общения и беседы и получения помощи.
В одной из последних записей сказано: «Но идти всё-таки надо самому, и даже слишком нельзя опираться». Принял эту мысль-«утверждение» в собственный адрес. Там же упоминается о дальнейшем восхождении вверх по лестнице жизни к новым возможностям собирать богатую жатву на ниве труда, устремления и работы на общее благо. Нельзя предаваться горю от разлуки с дорогим человеком, а нужно следовать прямым указаниям.
Я очень рад тому, что мысли Наты о П[сихической] Э[нергии] близки и дороги не только мне, но и воспринимаются как значительные и нужные другими людьми.
Когда ехал к Н.И., очень надеялся увидеть Вас. Застал там Зинаиду Николаевну. Она с большой теплотой вспоминала жизнь вместе с Вами.
Думал, что Н.И. захочет поехать к матери и сестре. У неё же родилась решимость остаться на месте. Есть несколько человек, которые искренне разделят её горе и будут помогать ей. Жизнь покажет, насколько прочны и глубоки их чувства и насколько реальной будет их забота о Н.И. Она такая хрупкая. Если бы не всевозможные заботы Б.Н., она бы вряд ли дожила бы до своих лет. Когда прошлой зимой они оба слегли, я застал её в таком состоянии, что боялся за её жизнь.
Вы правы, что нам ещё больше надо объединиться. Постараемся ей помочь.
Денежный перевод переводите ей на мой адрес. Я сообщу позже, как устраиваются материальные дела Н.И.
Будьте бодры и берегите себя.
Обнимаю и целую, А.
Б.А. Смирнов-Русецкий – Н.Д. Спириной
17 декабря 1972 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна!
Пишу Вам в преддверии Нового года, который всегда ожидается с надеждой и устремлением в будущее.
Письмо это не только от меня. Был на днях в Венёве, читал Нине Ив. Ваше письмо, и она просила Вам ответить. Она получила посылку и письмо. Жизнь её, хотя и грустная, обрела какие-то более-менее устойчивые формы; ходит к ней женщина, которая выполняет всё необходимое – покупку продуктов, топку печи, уборку и т.д. Приходят и дети, которые носят дрова и воду. Самое грустное для неё – это отсутствие чтения.
Материально она не нуждается. Понемногу продаёт вещи Б. Н. Я продал через комиссионный шубу и привёз ей 280 руб. Сейчас взял ещё для продажи костюм и кожан. куртку. Поэтому деньги не нужно посылать, тем более что и Вы теперь живёте с матушкой на пенсии. Я привёз ей от Вашего имени славянский кекс и торт и буду так делать в каждый приезд.
Мы хорошо побеседовали с Ниной Ив.; она думает о Б. Н. то же, что и Вы.
С глубокой грустью побывал я на кладбище. Венки остались на могиле после похорон. Весной придётся думать о могиле и о памятнике. Как грустно в Венёве среди зимнего мрака, из которого загадочным силуэтом выступает одинокая колокольня... Какой впечатляющий, глубокий символ!
Прошлой зимой было так тревожно за них обоих. Казалось, что Нина Ив. не вынесет тяжкой болезни, что она уже не жилица на этом свете. И вот, всё вышло иначе... Теперь так важно, чтобы она снова не заболела зимой.
Слышали ли вы об уходе Викт. Тихоновича, а также Ефремова (писателя) – оба в октябре? Всё меньше и меньше остаётся друзей!
Вы пишете о книге Е.И. Поляковой. Мы хорошо знакомы с ней; она почерпнула от меня немало сведений об Н. К.; ездила в разные места, связанные с его жизнью. Но как написана книга – не знаю, т.к. она очень торопилась сдать книгу (а м. б., и не хотела показывать), и мы слышали в её чтении только первый вариант двух глав.
Теперь могу Вас порадовать ещё одним известием: поэт В.М. Сидоров готовит к печати стихи Н. К. (сборник – «Цветы Сада...»). Этот же поэт опубликовал в «Огоньке» № 40 поэму «Весть». Вышел сборник его стихов «Урочный час». Если у Вас его не достать, я вышлю Вам.
Ещё раз шлю светлые мысли к Новому году и очень хотел бы увидеть Вас в Москве.
Искренне преданный Вам (Подпись)
Л.В. Дорошкевич, Б.А. Смирнов-Русецкий – Н.Д. Спириной
25 января 1973 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна! У Нины Ивановны всё хорошо. (...) Она бодра, готовит обед, ходит закрывать ворота, если надо. Её навещают школьники, тоже кое в чём помогают. (...) С грустью вспоминаем Б. Н., как трудно было ему с ней. Ведь ему, несмотря на возраст, приходилось её на руках носить в амбулаторию, если она плохо спала в праздничное время из-за веселья и шума соседей. Зимой, всякий вечер, он возил её на прогулку на саночках вручную, пилил, колол дрова, это лето носил с улицы на огород по 30 вёдер воды для поливки ежедневно. Зимой тяжело болел гриппом. Всё это, конечно, осложнилось на сердце.
Бедная З.Н. очень пережи[ва]ла уход Б.Н. Она без слёз не могла говорить об этом. Вернувшись домой, она упала, и это, по-видимому, дало какое-то сотрясение мозга. Затем она снова упала и сломала руку, и, конечно, годы и склероз дают себя знать, а тут ещё такое переживание. Как она там, бедняжка? Ведь она совсем одна.
Мы тут все уже успели переболеть гриппом, да и сейчас он ещё не совсем утих. Тяжёлое, дымное лето и грипп сильно отразились на сердце и общем состоянии. Много ушло людей. В основном от инсульта и инфаркта. (...)
Пусть будет Вам хорошо и светло. Ваши Л. В. и Б. А.
А.М. Горностай-Польский – Н.Д. Спириной
1 августа 1973 г.
Дорогая Наталия Дмитриевна!
Простите, что отвечаю Вам с запозданием. Нина передала нам и письмо, и воспоминания о Б.Н. Очень порадовало меня и то, что от Нины узнали о Вас, а ещё больше тому, что картины Н.К. дошли до Вас и восхищают и, вероятно, с каждым новым посещением выставки радость растёт. Вы получили не все картины, т. к. некоторые музеи потребовали возвращения своих сокровищ. Дополнительно в Новосибирск были отправлены некоторые картины, которые в Москве не были выставлены.
Воспоминания о Б.Н. представляют собой большую ценность. Мало людей общались с ним такое длительное время, как Вы, мало кому он так щедро открывал себя так, как Вам.
Я очень хочу просить Вас, чтобы Вы продолжили работу – поставив перед собой такую цель – дать живой и полный образ этой большой души. Для этого нужно показать Б.Н. в разных аспектах, привести много деталей, которые покажут разные грани его существа. Очень интересно было бы сопоставить первые восприятия его с последующими, ведь Б.Н. рос и изменялся. Что он акцентировал в первые годы общения, как в некоторых вопросах и в отношениях с людьми менялись его подходы, его оценки. У Вас, вероятно, сохранились дневниковые записи о нём, его письма – поделитесь этим сколь возможно щедро. Было бы очень ценно, если бы Вы привели наиболее существенные, по Вашему мнению, извлечения из писем Е.И. и Н.К. к Б.Н., а также из рассказанного Вам о его общении с ними – с самыми дорогими для него существами.
Учтите, дорогая Ната, что последние пять-семь лет жизни Б.Н. общался с людьми реже и в более короткие отрезки времени. Почти все они были ему менее созвучны, чем Вы... Поэтому он был менее щедрым в своих высказываниях. Естественно, что Ваши воспоминания и меня и других, могут очень обогатить ценными познаниями, помочь нам лучше увидеть сущность Б.Н.
Вы можете дать портрет Б.Н. во весь рост, и это очень нужно и нам, знавшим его, и тем, кто его не знал совсем и может многому поучиться и вобрать в себя.
Так обидно, что никто ещё не дал нам хороших воспоминаний о Ю.Н. и Н.К. Всё, что Вы из слов Б.Н. сохранили в памяти о Них, будет большим даром.
Прошу Вас очень, дорогая Ната, загореться желанием, собрать силы для этой очень нужной людям работы о Б.Н. Вероятно, никто другой не может это сделать так, как Вы можете.
Подготовка к юбилею Н.К. осуществляется Академией художеств с привлечением работников Третьяковской галереи (там очень ценный человек – Володарский – искусствовед). Пока работа осуществляется медленными темпами. К организации юбилейной выставки Н.К. ещё не приступили. Намечено выпустить несколько книг. Буду Вас информировать по мере того как буду получать сведения.
Всей душой желаю Вам окрепнуть и с новыми силами вести свою работу.
Собираюсь написать на такую тему – «Н.К. и гуманизм» (название ещё не окончательное). Уже собрал много материала. Как вчерне закончу – дам Вам и учту все Ваши замечания и пожелания.
Обнимаю и целую.
(Подпись)