Борис Николаевич Абрамов
духовный ученик Н.К. Рериха и Е.И. Рерих
В архиве Государственного Музея семьи Рерихов в Москве имеется 14 писем Бориса Николаевича Абрамова к Юрию Николаевичу Рериху. О том, что такая переписка существовала, мы знали из вышедшего в 2002 году 2-го тома Писем Ю.Н. Рериха в издательстве МЦР1. Имя Бориса Николаевича упоминается в двух письмах Ю.Н. Рериха к З.Г. Фосдик (3.07.1956) и к Р.Я. Рудзитису (8.12.1959). В письме к З.Г. Фосдик Юрий Николаевич делится новостями о своих корреспондентах и, в частности, пишет: «От Абрамовых имею письма»2.
Первое письмо Бориса Николаевича датируется 23 августа 1950 года, последнее по хронологии – 12 мая 1960 года. Таким образом, переписка продолжалась вплоть до ухода из жизни Юрия Николаевича 21 мая 1960 года. Места отправления первых семи писем – китайский г. Харбин, и последующих семи – г. Новосибирск.
1. 23.08.1950 г. – 2 стр.
2. 5.12.1955 г. – 4 стр.
4. 8.06.1956 г. – 2 стр.
5. 10.07.1956 г. – 2 стр.
6. 21.11.1956 г. – 2 стр.
7. 7.03.1957 г. – 2 стр.
Письма из г. Новосибирска
8. 6.10.1959 г. – 1 стр.
9. 8.10.1959 г. – 1 стр.
10. 17.12.195[9] г. – 4 стр.
11. 8.02.1960 г. – 4 стр.
12. 29.02.1960 г. – 4 стр.
13. 20.03.1960 г. – 2 стр.
14. 12.05.1960 г. – 4 стр.
В первом письме Борис Николаевич пишет: «Доктор читал мне Ваше письмо, где были очень для меня радостные строчки» (23.08.1950). Доктор, о котором говорится, – это, скорее всего, Борис Николаевич Чистяков. Он и его жена Людмила Ивановна были знакомы с Н.К. и Ю.Н. Рерихами в период их пребывания в г. Харбине в 1934 году. Супруги входили в старшее «Содружество», образовавшееся после отъезда Рерихов и объединившее единомышленников вокруг Учения Живой Этики на долгие годы.
Из приведённых строк следует, что Борис Николаевич Чистяков получил письмо от Юрия Николаевича и прочитал его Б.Н. Абрамову. Очевидно, это письмо и вдохновило Бориса Николаевича отправить личное послание Юрию Николаевичу.
Всё письмо Бориса Николаевича проникнуто надеждой на будущую встречу с Е.И. и Ю.Н. Рерихами. Б.Н. и Н.И. Абрамовы выражали готовность помогать Юрию Николаевичу в том, чтобы «воздвигнуть нашему Любимому Н.К. достойный памятник», и ожидали от него подтверждения такой возможности. Далее Борис Николаевич пояснял: «И еще хочу сказать Вам, что для нас, как уже говорил, Вы – вместо Вашего папы, в семье, и большая забота на Вас об Елене Ивановне. И я так был бы счастлив, если бы мне выпало на долю помочь Вам в этом и разделить эту заботу о Вашей маме. Хочу, чтобы знали, что всё, что имею и все силы свои с готовностью отдал бы на это. И в высоком, и малом, особенно в малом, житейском и обычном. Люди любят летать на облаках, по горькому опыту знаю. Но ведь Ей-то приходится идти ногами человеческими, а на пути камни острые, жесткие и бывает порой очень больно. Вот и хочется помочь от всего сердца. Девять лет болезни Нины [Ивановны]3 меня многому научили. Научили и чуткости, и бережности, и так хотелось бы быть Ей полезным даже в простых, житейских, каждодневных вещах, которых иногда, например мои даже долго-близкие, не понимают. Вот Вы и Ваша Мама – всё что у нас с Ниной [Ивановной] осталось самого дорогого». «Вы ведь солнце видите каждый день и для Вас оно просто Солнце. Да! Да! Просто мама, и каждый день. А кто-то и где-то почел бы за счастье хоть одним глазком взглянуть на Неё» (23.08.1950).
Следующее письмо было отправлено через пять лет, 5 декабря 1955 г. Поводом стало скорбное событие. В начале послания Борис Николаевич пишет, что ранее, 17-го ноября, им было «отправлено письмо с выражением сочувствия по случаю постигшего Вас горя – смерти Вашей Матери. Там я писал, что кончина эта явилась для нас тяжелой неожиданностью…» Уход Елены Ивановны стал для Абрамовых страшным ударом, ведь она сама подтверждала возможность встречи с ними в России. Некоторое время они были растеряны, не зная, как дальше им строить свою жизнь.
Борис Николаевич поясняет: «Дело в том, что наши мечты, желания и надежды все сосредотачивались на нашей будущей встрече с нашей Любимой Е.И. и Вами. И о предстоящей поездке мечтали в связи с этим. И когда Она дала нам Совет ехать [на Родину] – то нам казалось, что встреча приблизилась. Жизнь жестоко разбила все наши мечты. Ждать встречи с нашей Любимой уже не приходится. А ехать – уже не для встречи с Нею, ехать – с больною Ниной Ивановной… – задача нелегкая». Встреча «была целью всех наших чаяний».
Мы видим, что главным побуждением к возвращению в СССР для Абрамовых было свидание с Рерихами и стремление помогать им в их общественной и научной деятельности. Когда стало понятно, что встрече не суждено состоятся, то в этом и следующем письме Борис Николаевич размышляет о возможных вариантах переезда, ищет совет у Юрия Николаевича, спрашивает о планах обоих Рерихов.
Еще одно важное условие, которое стремился учесть Борис Николаевич при переезде, – это слабое здоровье Нины Ивановны, которое могло не выдержать сурового климата и условий жизни в СССР.
Борис Николаевич высказывает такие предположения: переехать ли к Зинаиде Григорьевне Фосдик в Америку, или к Александру Михайловичу Асееву в Бразилию, или к Святославу Николаевичу в Индию. Рядом со Святославом Николаевичем, пишет Б.Н. Абрамов, «я мог бы привести в порядок тетради Вашей мамы, о чем Она мне писала в свое время. Во всяком случае, смог бы быть как-то полезен». Эта мысль о том, чтобы приносить пользу, повторяется в письмах рефреном. Она была для Бориса Николаевича глубоко сознательным, заветным стремлением.
Из писем следует, что Борис Николаевич искал варианты переезда в достаточно близкое время – еще до того, как откроется возможность возвращения на Родину. Он отмечал, что, несмотря на нездоровье Нины Ивановны, в Харбине «оставаться долго, по-видимому, будет трудно, т.к. можно оказаться без заработка». Вопрос о переезде стоял для них остро.
В следующем письме от 16 апреля 1956 г. Борис Николаевич пишет, что от Юрия Николаевича «коротенькое письмо от 7 января мы получили. Но Ваше первое письмо от 6 декабря до нас так и не дошло». Б.Н. Абрамов благодарит «за внимание и за то, что Вы ответили хотя бы частично на мои вопросы». Далее он поясняет, почему переезд на Родину им откладывается: «Последовать Совету Елены Ивановны мы, конечно, собирались, но пока наши друзья этому Совету еще не последовали, нам хотелось побыть с ними и как-то приобщиться к их интересам. Нам не хотелось очутиться в таком же положении, как Альфред Петрович, о котором ни Вы, ни мы ничего не знаем. И если не приходиться торопиться, то очевидно для этого есть причины. Мечта и надежда остаётся такой же живой и сильной, но хотелось бы разделить её вместе с близкими».
Напомним, что Альфред Петрович Хейдок, как и Абрамовы, лично встречался с Рерихами в Харбине и вместе с женой входил в старшее «Содружество» (до 1940 г., когда семья Хейдок переселилась в город Шанхай). Они одними из первых вернулись из Китая в СССР в 1947 году. Значит, спустя 9 лет после их отъезда друзья не имели от него никаких вестей.
Сейчас стало известно, что в 1950 г. был арестован младший сын А.П. Хейдока. Не выдержав этого тяжелого удара, слабая здоровьем жена Альфреда Петровича скончалась. А через полгода, в октябре 1950 г., арестовали и самого А.П. Хейдока за переписку с Н.К. Рерихом. По приговору особого совещания, вынесенному заочно, он был осужден на 10 лет заключения с полной конфискацией имущества. Почти весь срок он отбывал в лагере на станции Абезь Коми АСР. Ему удалось освободиться только в 1956 г. и добиться полной реабилитации.
Зная историческую ситуацию тех лет в нашей стране, мы понимаем, что размышления Бориса Николаевича имели вполне серьёзное основание. До 1956 г. Духовный Учитель не торопил Абрамовых с возвращением, и Борис Николаевич считал так, как сказано в письме: «И если не приходиться торопиться, то очевидно для этого есть причины».
Глубоко переживая неожиданный уход Елены Ивановны, Борис Николаевич только в первом летнем письме 1956 г. написал, что горечь утраты стала проходить понемногу лишь весной: «Опять появилась надежда. Утренние мысли приобрели новый характер и настроение». А в самом начале мая он «близко почувствовал мысли Любимой Матери. … И много надежды и радости они мне приносят. Уже горечь и горе не столь остры». Он просит Юрия Николаевича прислать фотоснимок с памятника Елене Ивановне.
Тогда же в мае в Записях Бориса Николаевича стала чётко звучать мысль о необходимости переезда в Россию: «Что же делать вам? Ехать. Все равно условия сложатся так, что ехать придется, ибо нужны. К чему же напрасные сомнения и неуверенность?» (1956 г. 113 (Май 10). Повтор: 1956 г. 314. (М.А.Й.), от 30 июня: «Сроки настали, и медлить нельзя»).
Летние письма носят более радостный, светлый характер. Борис Николаевич даже оптимистично подчеркивает, что «желанная сказка заповеданная уже осуществляется, а с ней изменится и наша личная жизнь. Так что Зинаиде Григорьевне и её возможностям скоро уже можно будет не завидовать, так как и свои будут не меньше, если не больше» (л. 10). 10-го июля 1956 г. Абрамовы получили один из ответов Юрия Николаевича: «И Нина Ивановна, и я ощутили на сердце радость и тепло и как-то хорошо и празднично стало на душе. Прочел его несколько раз, и ощущение радости не покидало. Так жаль, что не все письма доходят» (л. 11).
В мартовском письме 1957 г. Борис Николаевич, говоря о своих опасениях по поводу переезда, поясняет, что он вряд ли сможет преподавать в СССР, так как у него не было диплома о высшем образовании. Нина Ивановна по болезни не сможет, как того требуют условия советской жизни, работать и полностью взять на себя домашнее хозяйство. Поэтому Абрамовы никак не могли принять это сложное решение.
Размышляя о сроке отъезда из Харбина, Борис Николаевич делает интересное замечание: «Н.К. как-то говорил о семьдесят втором, крайнем, годе. Неужели это возможно? Не доживешь! Но внутреннее устремление сильно...» Так сложилось, что 72–й год стал действительно последним, но не для харбинского этапа, а для земной жизни Бориса Николаевича.
После единственного письма 1957 года переписка, видимо, оборвалась в связи с переездом Ю.Н. Рериха в Москву в начале августа того же года.
Следующие семь писем Бориса Николаевича относятся к 1959-1960 годам, когда Абрамовы уже переехали в СССР. В конце сентября 1959 г. они пребывают в г. Новосибирск. 8 октября им выданы бессрочные паспорта, а 15 октября их прописывают на квартире у знакомых Антонины и Николая Качауновых. Качауновы также выходцы из г. Харбина.
Всех вернувшихся соотечественников советское правительство обещало обеспечить жильём4. Качауновы раньше других получили двухкомнатную квартиру в связи с инвалидностью дочери. Абрамовы жили у них в одной из комнат вплоть до февраля 1961 года. От первоначальных планов по строительству в Новосибирске совместного дома на двух хозяев Качауновы отказались, а самим Абрамовым завершать его было не под силу.
По прибытии в Новосибирск Борис Николаевич уже 6 октября пишет письмо Юрию Николаевичу, и 8 октября повторяет его для надежности. Из второго письма: «Мне очень бы хотелось побывать на выставке картин Николая Константиновича или, если выставка уже закончилась, увидеть хотя бы некоторые из его полотен. Я смог бы выехать тотчас же по получении Вашего ответа. Хотел бы застать Вас в городе. … Если не затруднит, ответьте телеграммой».
В 1959 году проходила вторая персональная выставка картин Н.К. Рериха в Москве – в Государственной Третьяковской галерее. О ней и идет речь в письме. Мы не знаем, был ли получен ответ, но известно, что личная встреча Б.Н. Абрамова с Юрием Николаевичем в Москве состоялась до 8 декабря. Точная дата встречи пока не установлена. В письме к Р.Я. Рудзитису от 8 декабря Юрий Николаевич сообщил: «Был у меня Б.Н. Абрамов, который также вернулся на Родину»5.
О состоявшемся свидании Н.Д. Спирина, ученица Б.Н. Абрамова, воспоминала в свете таких качеств, как сочувствие и отзывчивость: «Борис Николаевич… говорил: «Это поразительно – Юрий Николаевич откликается буквально на всё» – что происходит с женой Бориса Николаевича, как и где они устроятся, как с квартирой, с пенсией. Ведь Борис Николаевич уже был пенсионером, когда сюда приехал. В Харбине он выработал пенсию, но надо было, чтобы её здесь признали, у него тут не было стажа. И во всё это Юрий Николаевич вникал с необыкновенным сочувствием, и это поразило Бориса Николаевича. В то же время Юрий Николаевич говорил с ним о духовных явлениях и о чём-то вне нашего быта, и Борис Николаевич оценил это, конечно, в полной мере, он говорил: “Высóты духа!”»6
Мы полагаем, что следующим по хронологии было письмо от 17 декабря 1959 г., хотя в письме обозначен 1956 год. Однако содержание письма доказывает, что оно могло быть написано только в СССР. Год восстанавливается однозначно, так как до ухода из жизни Юрия Николаевича был только один декабрь – 1959 года.
В начале письма Борис Николаевич благодарит Юрия Николаевича за присылку «каталога Третьяковской галереи с цветными репродукциями картин Николая Константиновича»7 (л. 15), а также последнего письма Николая Константиновича, переданного от Валентина Федоровича Булгакова. Под «каталогом» имеется в виду издание: Выставка произведений Н.К. Рериха: Каталог. 1959 г. / Вступ. ст. Е. Журавлевой. М.: Мин-во культуры СССР, Третьяковская галерея, 1959. Именно в этом издании были впервые в СССР напечатаны цветные репродукции картин Н.К. Рериха. Борис Николаевич уважительно отмечает в конце своего письма: «В каталоге картины уже помечены «Дар Ю.Н. Рериха». Следовательно, волю Николя Константиновича, отца своего, Вы выполнили и отдали картины Родине».
Валентин Федорович Булгаков (1886-1966), упоминаемый в письме, – последователь и последний секретарь Л.Н. Толстого, возглавлявший в конце жизни около 18 лет Яснополянский Дом-музей. В период его жизни в эмиграции в Праге он состоял в переписке с Н.К. Рерихом (с 1936 по 1947 год), и художник передал в дар основанному В.Ф. Булгаковым Русскому культурно-историческому музею 15 своих полотен, в том числе известную картину «Св. Сергий Радонежский» (1932 г.). Уцелевшие после фашистского разгрома коллекции этого Музея были переданы В.Ф. Булгаковым в начале 1949 г. в СССР. Видимо, как это ни удивительно, в своем личном архиве он хранил и весточку для Бориса Николаевича.
Посылка пришла в канун памятного дня Николая Константиновича. Борис Николаевич передал свои впечатления так: «…И мы и порадовались, и попечаловались одновременно. Поблагодарите, пожалуйста, от меня Вал. Ф. Булгакова за его внимание, которое он оказал мне. Я был очень тронут. Как бы приветствие издалека, далека, от нашего Дорогого» (то есть Н.К. Рериха).
Далее в письме Борис Николаевич не только интересуется подготовкой выставок картин Н.К. и С.Н. Рерихов в Москве и Новосибирске, но видно, что он сам активно включен в этот процесс. Он лично знаком и с директором открытой годом ранее (27.12.1958 г.) Новосибирской картинной галереи Виктором Павловичем Токаревым (в письме от 29.02.1960 г. описка – «Топорков»), и с искусствоведом, сотрудником Галереи Павлом Дмитриевичем Муратовым. Стараясь заручиться поддержкой Юрия Николаевича, Б.Н. Абрамов подробно описывает последовательные шаги (письменные обращения, поездки и т.п.), которые планируется предпринять для организации выставки Рериховских полотен и передачи картин на постоянную экспозицию (л. 15-16) или даже открытии музея Н.К. Рериха в Новосибирске (29.02.1960, л. 27).
В следующем февральском письме (29.02.1960) он уведомляет о том, что директор В.П. Токарев будет в Москве и планирует обязательно посетить Юрия Николаевича. Такая встреча состоялась, но несколько позже, когда директор Галереи приехал уже забирать рериховские картины 17 мая 1960 года, буквально за 4 дня до ухода из жизни Ю.Н. Рериха. Воля отца, великого мастера, была исполнена – 60 его полотен были переданы на постоянную экспозицию в Новосибирскую галерею, и 27 сентября того же года состоялось её открытие8. Письма из архива подтверждают живое и деятельное участие Бориса Николаевича в этом важном деле.
В письмах Борис Николаевич интересуется здоровьем и делами своих новых московских друзей – художников-космистов Виктора Тихоновича Черноволенко и Бориса Алексеевича Смирнова-Русецкого (17.12.1959; 8.02.1960). В свой приезд в Москву он слушал музыкальные импровизации Виктора Тихоновича, которые ему очень понравились и оставили глубокое впечатление. А вспомнил он о них в письме, немного с юмором, вот по какому случаю: «У нас предполагается конкурс стихотворений… и музыкального к ним оформления по случаю 90-летия со дня рождения Владимира Ильича. Хочу попробовать свои силы и в том, и другом. Как Вы думаете, получится у меня что-нибудь? Вот у В.Тих. его музыка замечательна. Очевидно его лавры и не дают мне покоя, и хочется тоже творить. Привет и ему, и Б.А. Вспоминаю обоих, но музыку большего всего» (8.02.1960).
В следующем письме, отправленном через три недели, Борис Николаевич пишет: «Песню о Ленине написал и музыку к ней тоже создал (пока она, т.е. сама мелодия, лишь в голове). На днях подаю на конкурс» (29.02.1960). К сожалению, нам это произведение пока неизвестно.
Борис Николаевич неустанно искал возможности продвижения Рериховских идей и дел. Он пишет Юрию Николаевичу о своем желании устроиться работать на выставку картин Н.К. и С.Н. Рерихов или в будущий музей, если такой будет создан в Новосибирске (л. 27). Также он высказывает готовность и к другому варианту: «Дорогой Юрий Николаевич, я знаю, что Вы сейчас перегружены работой и Вам, наверно, нужно секретаря или помощника, хотя бы по выставочным делам. Вот я бы и мог Вам быть полезным, тем более, что моя мечта сбылась о том, чтобы мои материальные условия позволили бы мне располагать своим временем. И если бы нашлась жилплощадь, то как бы всё было бы просто. … Пожалуйста, подумайте об этом».
Борис Николаевич не оставлял поисков нового жилья и в Новосибирске. В небольшой квартире Качауновых они жили вшестером. Он пояснял: «…Теснота мешает сосредоточиться и рассеивает утренние мысли» (17.12.1959). «О коммунальной квартире хотя и хлопочу, но ничего конкретного, чем бы можно было себя утешить, пока еще нет. Того, что я получаю, на жизнь нам хватает, т.к. живем мы скромно и довольствуемся малым. Мечтаем получить жилплощадь, купить репродуктор и зажить самостоятельной жизнью. Нина Ивановна, хотя и слаба, но на плитке обед мне готовит» (8.02.1960). «Меня беспокоит лишь то, что вот со дня нашего приезда она ни разу не видела солнца, т.к. она не выходит, а квартира, т.е. комната наша, расположена на север. И, конечно, у нас тесно, и мы до сих пор еще не можем разложить вещи, т.к. негде, и надеемся на коммунальную квартиру. … В райжилуправлении мне сказали, что обещать ничего не могут. Значит, придётся ждать, может быть, год, два или больше. И хозяев своих, несмотря на их доброе отношение, мы не можем стеснять такое время. … Зима здесь долгая, холодно 9 месяцев. Значит, она [Нина Ивановна] девять месяцев без воздуха. Вот, видимо, нам и придётся, учитывая всё это, думать о переезде в теплые края. И пишу я Вам обо всём этом, чтобы посоветоваться и узнать Ваше мнение» (29.02.1960).
Из бытовых подробностей Борис Николаевич описывал зимнюю рыбалку: «Был еще раз на рыбалке на Обском море с нашим хозяином квартиры. Вдвоём мы поймали 107 окуней среднего размера. На реке было замечательно и, сравнительно, не холодно. Шуба и валенки грели хорошо» (8.02.1960).
В письме от 8.02.1960 г. Борис Николаевич подробно рассказывает о переезде из Харбина в Свердловск врача Б.Н. Чистякова и его супруги Людмилы Ивановны, которых знал и Юрий Николаевич.
Несмотря на сложности бытовой жизни, после 2,5 месяцев пребывания в СССР Борис Николаевич пишет: «Очень приятно и радостно отмечать, как на глазах улучшается жизнь. Действительно расцветает родная Страна, и я так рад, что дома» (17.12.1959). Позже, в феврале 1960 года отмечает: «По-прежнему доволен тем, что приехал, только озабочивает то, что не могу дать Нине Ивановне нужных при её здоровье условий» (л. 30).
Когда в феврале 1960 г. из ответного письма Борис Николаевич узнал, что весной состоится выставка картин С.Н. Рериха в Москве, то он устроился на работу. «Мне так хочется посмотреть их [картины]! Поэтому я устроился на работу, скоплю на билет и выставку повидаю. Также полюбуюсь и на полотна нашего любимого Н.К.» Далее: «Я хотел устроиться на работу у них [в Картинную галерею], но у них нет уже никаких фондов на это, и смета на 60-й год утверждена» (29.02.1960). Поэтому Борис Николаевич один месяц – март – работал в Новосибирской областной библиотеке.
12 мая из газет Б.Н. Абрамов узнал, что Святослав Николаевич пробудет в Москве не два месяца, как об этом писала ранее Ираида Михайловна Богданова9, а только один. Это обеспокоило его, потому что он запланировал выехать в 20-х числах поездом, и мог не застать С.Н. Рериха в Москве, хотя очень хотел с ним увидеться. Борис Николаевич вновь пишет Юрию Николаевичу и просит ответить ему телеграммой, ведь билет нужно было покупать за 10 дней. Точно неизвестно, был ли получен ответ. Но, видимо, Борис Николаевич ускорил срок отъезда, так как мы знаем, что 24 мая он уже был в Москве. Этот факт подтверждает в своем дневнике Р.Я. Рудзитис10.
В Москве Б.Н. Абрамова ждала печальная весть об уходе из жизни Юрия Николаевича (за три дня до его приезда – 21 мая). Это явилось неожиданным ударом для Бориса Николаевича, который так искренне и неутомимо искал лучшее применение своим силам и знаниям, мечтал принести пользу и оказать помощь.
Позже, в феврале 1961 года, благодаря участию московских друзей переезд Абрамовых в Москву всё же состоялся.
Так, 14 писем Бориса Николаевича приоткрывают нам новые страницы его жизни, помогают лучше понять мотивы поступков, глубину переживаний, которые сопутствовали разным событиям и встречам. Закончить доклад позвольте словами Бориса Николаевича, которые будут созвучны каждому из нас: «Так хочется быть чем-то полезным Родине» (29.02.1960, л. 30).
1 Письма Ю.Н. Рериха. Т. 2 (1936-1960). М.: МЦР. 2002. См. также: Рудзитис Р.Я. Встречи с Юрием Рерихом. Мн.: УП «Лотаць», 2002.
2
Письма Ю.Н. Рериха. Т. 2 (1936-1960). М.: МЦР. 2002. С. 291.
3 Здесь и далее в квадратных скобках – пояснения Н.Б.
4 За 1958-1959 гг. Китай покинули более 75 тыс. человек. Всего в 1950-е гг. из КНР в СССР выехало более 230 тыс. человек. URL: http://www.russianchina.org/articles/2011/03/25/3335
5 Письма Ю.Н. Рериха. Т. 2 (1936-1960). М.: МЦР. 2002. С. 330.
6 Спирина Н.Д. Беседа с сотрудниками СибРО. 2 августа 1992 г. / Полное собрание трудов. В 5 тт. Новосибирск: ИЦ РОССАЗИЯ СибРО, 2014. Том 5. С. 19.
7 Выставка произведений Н.К. Рериха: Каталог. 1959 г. / Вступ. ст. Е.Журавлева. М.: Министерство культуры СССР, Третьяковская галерея, 1959.
8 Кочергина Н.М. Завещано городу близ Алтая // Журнал "Восход", № 10 (186), Октябрь, 2009. URL: https://rossasia.sibro.ru/voshod/article/27184
9 И.М. Богданова также участвовала в переписке с Б.Н. и Н.И. Абрамовыми.
10 Рудзитис Р.Я. Встречи с Юрием Рерихом. Мн.: УП «Лотаць», 2002. С. 191.
