Борис Николаевич Абрамов
духовный ученик Н.К. Рериха и Е.И. Рерих
В этом сообщении мы расскажем о тех, кто входил в круг общения Бориса Николаевича Абрамова на Родине.
В 1959 году Б.Н. и Н.И. Абрамовы прибыли из Харбина в Новосибирск. Об их жизни в Новосибирске известно совсем немного. Год и четыре месяца они жили в доме № 13 на проспекте Карла Маркса, занимая комнату в квартире их харбинских знакомых – Антонины и Николая Качауновых.
Известно, что с 1 по 31 марта 1960 г. Борис Николаевич работал в Новосибирской областной библиотеке, а также, что он писал статьи в местные газеты.
В сентябре 1960 года в Новосибирске открывается выставка картин Рериха: 60 полотен отца передал в дар Сибири Ю.Н. Рерих. В организации выставки в Картинной галерее участвовал и Борис Николаевич. Там он познакомился с некоторыми её сотрудниками, которые впоследствии вспоминали, что к Абрамову в галерее было особое отношение. «Ангел приходил» – так отзывались сотрудники о его визитах в канун открытия выставки.
Прошёл год после торжественного открытия постоянной экспозиции полотен Рериха, где Борис Николаевич был вместе с Наталией Дмитриевной. Семья Абрамовых так и не смогла найти приемлемое жильё в Новосибирске. 8 февраля 1961 года они выехали в Москву.
Однако первый визит в столицу Борис Николаевич совершил гораздо раньше, сразу по приезде из Харбина: устроившись в Новосибирске, он направился в Москву для встречи с Юрием Николаевичем Рерихом.
Прошло 25 лет со времени их знакомства. Напомним, что в конце мая 1934 года Рерихи, отец и старший сын, приехали в Харбин перед Маньчжурской экспедицией. Около пяти месяцев общения с Рерихами – таков был щедрый дар судьбы Абрамову. Надо отметить, что общение в основном протекало в рамках харбинского «Содружества», руководство которым принял Николай Константинович и в работе которого, несомненно, участвовал Юрий Николаевич.
Ещё в июле 1956 года Юрий Николаевич писал З.Г. Фосдик: «От Абрамовых имею письма. Последнее (июньское) написание в более оптимистических тонах. Вспоминают указания Е.И. [Рерих] и кое-что сами начинают прозревать. (...) Во всяком случае, Е.И. им всегда определённо советовала одно. Я им пишу в том же духе. Первое моё письмо к ним после ухода Е.И. вызвало даже как бы бурю, но теперь, видимо, вещи принимают более спокойный вид. Уход Е.И. для них был громадным ударом, рушением всего, и я, конечно, воздержался от обвинений. Люди они хорошие». Из этого письма становится понятно, что Юрий Николаевич состоял в переписке с Борисом Николаевичем, и после ухода Елены Ивановны продолжал писать Абрамовым про переезд на Родину.
Наталия Дмитриевна Спирина вспоминает, что Борис Николаевич встретился с Юрием Николаевичем в 1959 году в его московской квартире, – состоялась беседа, чрезвычайно важная и значительная. Борис Николаевич рассказывал ей, что Юрия Николаевича интересовало буквально всё: каково состояние здоровья его жены – Нины Ивановны, как у них обстоят дела с жильём в Новосибирске, с пенсией. «Во всё это он вникал с необыкновенным сочувствием, и это поражало». Борис Николаевич вернулся в Новосибирск полный надежд на новые встречи с Юрием Николаевичем. А когда он приехал увидеться с Рерихом во второй раз, в 1960 году, ему открыла дверь одна из сестёр Богдановых и сказала, что Юрия Николаевича уже нет в живых. Конечно, это было очень неожиданным и тяжёлым ударом. Самая важная встреча на Родине – со старшим сыном Рерихов, через четверть века ожидания – оказалась единственной.
В остальные 12 лет жизни в Советском Союзе Борис Николаевич общался и переписывался с единомышленниками, рериховцами, теософами. Круг его общения был, конечно, шире, чем это удалось нам восстановить, опираясь на письма и воспоминания его современников. Весть о том, что на Родину приехал человек, который был близко связан с семьёй Рерихов, распространилась среди широкого круга интеллигенции. Многие, познакомившись с Борисом Николаевичем, высоко оценили его Записи.
С ближайшими к Рерихам сотрудниками – З.Г. Фосдик и П.Ф. Беликовым – Б.Н. Абрамов встретился в Москве в начале 1960-х годов. Но знакомство с Зинаидой Григорьевной состоялось гораздо раньше: «С Б.Н. Абрамовым я познакомилась через письма, в начале 50-х годов, – вспоминала Зинаида Григорьевна – Е.И. Рерих мне о нём писала, указывая на его светлый дух и серьёзную работу по изучению философии и учений Востока. (...) Я его увидела в 1961 году, когда приехала в Москву...»
Приведём фрагменты из писем З.Г. Фосдик к Б.Н. Абрамову: «Свет несущие весточки восприняла всем сердцем и очень, очень благодарна за них. (...) Письмо Ваше напитано светлыми излучениями – благодарю Вас всем сердцем. (...) Верю в нашу с Вами встречу здесь, на земле, в недалёком будущем. (...) Преданная вам, З. Ф.» (4.08.1957 г.).
Не раз виделся с Борисом Николаевичем в Москве П.Ф. Беликов. Они познакомились в 1960 или 1961 году. Беликов вспоминал: «Абрамов был прекрасным и светлым человеком. Он очень переживал уход Елены Ивановны и затем уход Юрия Николаевича» (23.01.1981 г.). Последний раз они виделись в Москве в годовщину ухода Ю.Н. Рериха, которая отмечалась Институтом востоковедения, и много говорили о Юрии Николаевиче. Впоследствии Беликов стал очень близким другом Н.Д. Спириной, приезжал в Новосибирск, всячески содействуя сибирякам в организации и проведении Всесоюзных конференций «Рериховские чтения».
В 1972 году в серии «Жизнь замечательных людей» была издана первая полная биография Н.К., написанная Беликовым в соавторстве с искусствоведом В.П. Князевой. В 1972 году книгу «Рерих» Павел Фёдорович подарил Б.Н. Абрамову со своим автографом: «Дорогому Борису Николаевичу с сердечным приветом и самыми светлыми пожеланиями. Автор. 22.08.72 г.».
Вернёмся в 1959 год. Зная о нестабильном положении с жильём у Абрамовых в Новосибирске и их стремлении быть ближе к нему, Юрий Николаевич пытался помочь им обосноваться в Москве. Вариантов поселения оказалось на тот момент всего два: либо на строящейся специально для Ю.Н. Рериха государственной даче, либо на даче академика Н.Д. Зелинского, с семьёй которого был дружен Юрий Николаевич. Сын Н.Д. Зелинского – Андрей Николаевич был учеником Ю.Н. Рериха.
После смерти Ю.Н. Рериха дело со строительством его дачи затянулось. Общие знакомые Абрамовых и сестёр Богдановых, особенно В.Т. Черноволенко, очень надеялись, что дача будет достроена в срок, и звали Абрамовых в Москву.
Однако, этот вопрос и не решился в срок, и Абрамовы поехали в Москву, надеясь только на дачу Зелинских.
Вот как об этом временном переезде в Москву Н.И. Абрамова сообщала Н.Д. Спириной в письме от 13 марта 1961 года: «Уехали мы из Новосибирска, как Вы знаете, 8 февраля. (...) В Москву приехали 11-го. Встретили нас друзья, и мы, взяв огромный ЗИС, погрузили вещи и себя и поехали к нашим милым девушкам – сестричкам Ю.Н.»
Абрамовых разместили в кабинете Юрия Николаевича. Нина Ивановна описывает: «Все стены увешаны полотнищами Н.К. Шесть огромных картин, остальные небольшие. Когда просыпалась, то перед глазами была Ваша, Наточка, любимая картина. Помните – голова ламы? (...) Погостили мы у них несколько дней и 17 февраля двинулись дальше...»
Поселились Абрамовы на даче Зелинских, находящейся под Звенигородом, примерно в 65 км. от Москвы.
Однако, поскольку оформить прописку там было невозможно, дача стала лишь временным пристанищем Абрамовых, где они прожили неполных четыре месяца.
Нина Ивановна пишет Наталии Дмитриевне о том, что 12 июня они приехали в Венёв: «Итак, мы уже на новом месте. После продолжительных и трудных поисков Б.Н. решил остановиться на этом маленьком городке».
Первое время, когда Нина Ивановна ещё могла оставаться дома одна, Борис Николаевич выезжал в Москву, в основном в памятные даты, связанные с семьей Рерихов. О некоторых его поездках нам известно из писем Абрамовых к Н.Д. Спириной.
Нина Ивановна пишет: «У нас большая печаль – 19 июля утром скончалась Людмила [Богданова] – верный и преданный друг семьи Р[ерихов]. Подумайте, только один год прожила после ухода Ю.Н. 21 июля тело было предано кремации. Б.Н. ездил на похороны».
У Абрамовых были частые встречи и тёплые отношения с Ираидой Богдановой. Из письма Нины Ивановны 8 октября 1961 года: «Наша Раюшка по нашему совету, чтобы отвлечься от своего горя, путешествует. Недавно она посетила Извару. Хотелось посмотреть, что осталось от прежнего домика».
25 октября 1962 года Нина Ивановна пишет: «Б.Н. уезжал в Москву на празднование 60-летия Юши [Ю.Н. Рериха], которое было перенесено с августа на октябрь. На доме, где он жил, была наконец водружена мемориальная доска. В общем, Б.Н. остался доволен своей поездкой...»
В 1964 году Борис Николаевич сообщает Наталии Дмитриевне, что побывал в Москве на праздновании 90-летия Н.К. Рериха. А в сентябре 1965 года – на открытии памятника Ю.Н. Рериху на Новодевичьем кладбище, который был изготовлен по проекту С.Н. Рериха. В круге, символизирующем Вечность, – Чаша, окаймлённая пламенем.
В Москве, если позволяли обстоятельства и время, Б.Н. Абрамов бывал на квартире Ю.Н. Рериха. Она оставалась не только памятным местом, связанным с Рерихами, – здесь работали исследователи, рериховеды, искусствоведы. Квартира стала местом притяжения для рериховцев и почитателей семьи Рерихов из разных городов и республик нашей страны. Нити судьбы многих из них и Б.Н. Абрамова пересеклись именно там, в 35-й квартире дома по Ленинскому проспекту, 62/1.
Борис Николаевич общался со многими приезжавшими туда латвийскими рериховцами. Некоторые бывали у него в Венёве.
В середине 1960-х в окружении Ираиды Богдановой появляется некий Васильчик, который оказывает на неё всё большее влияние. Борис Николаевич, который сразу понял сущность этого человека, пытался предупредить её, но И.М. Богданова не обратила внимания на это важное предупреждение.
С 1965 года Борису Николаевичу становится всё сложнее оставлять Нину Ивановну дома одну. Теперь многие знакомые и единомышленники Б.Н. Абрамова, чтобы повидаться с ним, сами стали чаще приезжать в Венёв. Расскажем о них.
В Ленинграде жила семья, связанная с Рерихами родственными узами, – сёстры Людмила и Татьяна Митусовы, дочери двоюродного брата Е.И. Рерих – С.С. Митусова. В Музее-институте семьи Рерихов в Санкт-Петербурге сохранилось несколько писем Абрамова к Митусовой, из которых мы узнали, что Людмила Степановна несколько раз бывала у него в Венёве.
Познакомившись с Борисом Николаевичем на квартире Ю.Н. Рериха, Людмила Степановна вспоминала, что он очень поддержал её «своими письмами в первые месяцы после ухода Юрия Николаевича».
Квартира Ю.Н. Рериха в Москве 
Вскоре после похорон Юрия Николаевича Абрамов пишет Митусовой: «Дорогая Людмила Степановна! Очень признателен Вам за Ваше такое тёплое и сердечное письмо и за приглашение посетить Вас и даже иметь крышу и прочее. (...) Елена Ивановна была и есть мне очень близкой, и странно, что в моём тяготении к Вам я чувствую Её присутствие и какую-то связь с Нею. Не могу объяснить, но чую. (...) Желаю Вам всего светлого, мой новый друг. Ваш Б.Н.» (5.06.1960 г.).
Людмила Степановна отвечает ему: «Глубокоуважаемый и дорогой Борис Николаевич, в трудные для меня минуты пришло Ваше письмо. На сердце стало легче, светлее... О многом хотелось бы сказать, многим поделиться, о многом спросить. Нет с нами Ю.Н.! Это основное! Ещё раз благодарю за Ваши хорошие мысли и желаю всего светлого. Уважающая Вас, Л.М.»
В Венёве Бориса Николаевича посещали ученики, друзья и знакомые, приезжавшие из разных городов России, Украины, Латвии. Это, прежде всего, харбинцы, вернувшиеся на Родину: Георгий Александрович Иванов, Геннадий Петрович Кучма.
Одним из близких друзей семьи Абрамовых была Зинаида Николаевна Чунихина. Она приехала в СССР в 1954 году вместе с матерью и поселилась в г. Черногорске Красноярского края. От Б.Н. Абрамова она получала его Записи. Переписывалась и встречалась с Н.Д. Спириной.
Из письма Б.Н. Абрамова к З.Г. Чунихиной от 15 октября 1961 года: «Дорогая Зиночка! Вы, друг мой, не горюйте, что жизнь у Вас складывается не так, как Вы хотели. Внешняя сторона жизни не имеет столь важного значения, как внутренняя. (...) Вы знаете, как хорошо всегда к Вам относился Н.К., и это должно дать Вам бодрость и уверенность быть достойной его внимания и его отношения. Вы знаете, что ничто не кончается, и это сознание тоже поддержит Вас в трудную минуту жизни».
Б.Н. и Н.И. Абрамовых навещал в Венёве Борис Андреевич Данилов. Он был учеником Екатерины Петровны Инге, одной из активных участниц харбинского «Содружества».
В 1950 году, перед отъездом Е.П. Инге в Германию, она попросила Абрамова продолжить занятия с Даниловым, и Борис Николаевич стал встречаться с ним отдельно от уже сформированной ранее группы учеников.
В 1954 году Б.А. Данилов приехал в Советский Союз. По прибытии Абрамовых на Родину в 1959 году и после переезда их в Венёв встречи и переписка с ним продолжились.
После ухода из жизни Бориса Николаевича Нина Ивановна приняла решение передать его Записи на хранение Б.А. Данилову. Одному из своих корреспондентов она писала: «Чтобы вам не показалось странным моё решение относительно трудов Б.Н., я вам кое-что поясню. Выбрала я Бориса Андреевича в силу того обстоятельства, что он моложе нас всех и, кроме того, у него есть дети. Он будет только хранителем, а время покажет» (5.05.1975 г.).
Много лет Б.А. Данилов занимался расшифровкой Записей, вначале совместно с Н.Д. Спириной. В 1989 году он создал в Новосибирске издательский кооператив «Алгим», который начал публикацию книг Учения Живой Этики и Писем Е.И. Рерих. Во время встречи Б.А. Данилова с С.Н. Рерихом в Москве было согласовано, что Записи Б.Н. Абрамова Данилов начнёт публиковать после издания книг Учения.
С 1993 года Записи Б.Н. Абрамова начали выходить в издательстве «Алгим» под названием «Грани Агни Йоги». Сейчас они широко известны в кругах людей, стремящихся к самосовершенствованию.
Приезжал к Б.Н. Абрамову его давний знакомый, писатель, член харбинского «Содружества» Альфред Петрович Хейдок, который приехал в Советский Союз из Харбина в 1947 году, вскоре был арестован по "рериховскому делу" и сослан в лагеря, освобождён в 1956 году. Много непонимания было проявлено им по отношению к Б.Н. Абрамову, а порой и полного неприятия его миссии. Ситуация изменилась только с приездом Хейдока в Венёв в 1969 году. Он восторженно принял главный труд жизни Б.Н. Абрамова – его Записи. Но Хейдок часто был подвержен самым разным влияниям, потому Борис Николаевич не мог относиться к нему с полным доверием. По его письмам к Наталии Дмитриевне можно видеть, как он часто сожалел об этом.
Навещали Абрамовых в Венёве москвичи – художник В.Т. Черноволенко, с которым Б.Н. Абрамов познакомился во время своего первого визита в Москву. Он очень одобрял художественное творчество и музыкальные импровизации Черноволенко. Бывала И.М. Богданова со своими знакомыми, киевлянка Т.Б. Букреева, которая дружила с семьёй Б.А. Смирнова-Русецкого, и другие, о ком есть только краткие упоминания в письмах Бориса Николаевича. Все они приезжали к нему для бесед на интересующие их темы, чувствуя в этом человеке приоритет духа. «Вы для меня очень Большой Человек», – писал Б.Н. Абрамову в августе 1961 года В.Т. Черноволенко.
В начале февраля 1963 года Нина Ивановна пишет Наталии Дмитриевне: «На Новый год мы получили 34 поздравления, и все, конечно, ждут писем...»
Художники из Москвы Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий и его жена Лидия Васильевна Дорошкевич были знакомы с Б.Н. Абрамовым с 1959 года и имели возможность бывать в Венёве довольно часто. Также они вели переписку, большую часть которой занимали вопросы выставок Смирнова-Русецкого, советы по оздоровлению, которые давал Борис Николаевич.
После ухода из жизни Б.Н. Абрамова Б.А. Смирнов-Русецкий опекал Нину Ивановну, регулярно приезжая из Москвы в Венёв, привозил продукты, лекарства. Позже это делали его ученики. Под диктовку Нины Ивановны он писал от её имени письма разным корреспондентам.
Друзья Смирнова-Русецкого, жившие в Москве, – семейная пара Арон Моисеевич Горностай-Польский и Зельма Карловна Кермель, латвийские теософы, разделявшие идеи Живой Этики, – стали друзьями и семьи Абрамовых. Горностай-Польский, доцент Московского технического института, так же как Смирнов-Русецкий и многие другие рериховцы, прошёл через ссылки и лагеря, был реабилитирован.
Важно отметить его отношение к Борису Николаевичу. Об этом мы узнаём из письма Арона Моисеевича к Наталии Дмитриевне Спириной, которое он написал ей уже после ухода из жизни Б.Н. Абрамова, 1 августа 1973 года:
«Дорогая Наталия Дмитриевна! (...) Воспоминания о Б.Н. представляют собой большую ценность. Мало людей общались с ним такое длительное время, как Вы, мало кому он так щедро открывал себя так, как Вам. Я очень хочу просить Вас, чтобы Вы продолжили работу – поставив перед собой такую цель – дать живой и полный образ этой большой души. (...) Последние пять-семь лет жизни Б.Н. общался с людьми реже... Почти все они были ему менее созвучны, чем Вы... Вы можете дать портрет Б.Н. во весь рост, и это очень нужно и нам, знавшим его, и тем, кто его не знал совсем и может многому поучиться и вобрать в себя. (...) Вероятно, никто другой не может это сделать так, как Вы можете».
Наталия Дмитриевна пронесла память о Борисе Николаевиче через всю жизнь и смогла показать его высокий облик человека будущего. Она написала воспоминания о нём – «Подвиг земной и надземный», многие свои выступления посвятила своему учителю. Издательством СибРО опубликованы её беседы с Борисом Николаевичем с 1946 по 1971 год под названием «Искры Света».
Небольшие, но полные глубокой признательности воспоминания о Борисе Николаевиче оставили его ученицы по Харбину Ольга Адриановна Копецкая, уехавшая жить в Австралию и Людмила Феликсовна Страва – из Америки.
Воспоминания о нём написал Борис Андреевич Данилов.
Его высокий облик запечатлели Зинаида Григорьевна Фосдик и Зинаида Николаевна Чунихина.
Об этом необычном человеке напишут ещё много исследований и статей, возможно, найдутся какие-то новые сведения, связанные с его жизнью.
Несмотря на немалое количество знакомых, друзей и корреспондентов, стремившихся к общению с Борисом Николаевичем, он оставался внутренне одинок и устремлён к Высокому Идеалу.
В 1968 году Наталия Дмитриевна написала стихотворение «Лампада пустыни», посвящённое Борису Николаевичу Абрамову. «Лампадой пустыни» зовётся такая духовная ступень, когда происходит «принесение своих сил для улучшения окружающего» и «погашения окружающего несовершенства», – сказано в книге «Агни Йога».
Одинокое пламя
под всеми ветрами горит;
Под грозой,
под ударами волн озверевшего мира
победно стоит.
Ночь темна,
но Лампада пустыни
во мраке бесстрашно горит.