Спирина Н.Д.

О Борисе Николаевиче Абрамове (ПСТ, т. 6-7)

Спирина Наталия Дмитриевна (1911-2004) – деятель культуры, известный рериховед, поэт и прозаик, основатель Сибирского Рериховского Общества, инициатор создания Музея Н.К. Рериха (г. Новосибирск), Мемориального дома-музея Н.К. Рериха (с. Верхний Уймон, Республика Алтай).

Тематическая подборка составлена по изданию:

Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Тт. 6-7. Новосибирск: ­Издательский центр РОССАЗИЯ Сибирского Рериховского Общества, 2015-2016.

ПСТ т. 6. Семинар СибРО в Академгородке. 30 января 1996 г.

В «Гранях Агни Йоги» есть совет, как бороться со своим недостатком: надо хотя бы один день его не проявлять.

Это очень жизненно, близко к повседневной жизни. Это для нас сейчас самое нужное. Очень важно, особенно сейчас, читать «Грани Агни Йоги» Б.Н. Абрамова, потому что там находятся ответы на многое, что нам очень нужно. Время сжато. Опять-таки надо проявить свободную волю. Люди привыкли действовать в определённом направлении. Если не знаешь, чего хочешь, то и не знаешь, куда волю применять. Конечно, первым делом изживать недостатки надо осознанием, мы же сознательные существа. Это животные живут рефлекторной жизнью, им хочется – они делают, не хочется – не делают, что-то их пугает – они боятся. Но если нас пугают, а мы не боимся – это уже не рефлекторное действие, это уже победа. А у животных нет самосознания, они живут именно рефлексами, выработанными в них природой или дрессировкой. Не уподобимся.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО 30 июня 1996 г.

«Грани» – это же прямая цепочка: Рерих, за ним Абрамов – его ученик, – это прямая преемственность.

В МЦР обнаружена большая подборка писем Елены Ивановны к Абрамову, где она утверждает его, утверждает именно преемственность его восприятий, что они верны, трижды утверждает. Потому что он был настолько скромный человек, что, получая всё это, он ещё не решался признать, что это действительно от Владыки. Елена Ивановна подтвердила ему, и эти письма есть. И когда напечатают эту переписку, из неё очень многое вскроется. Частично мне кое-что известно из этой переписки. Борис Николаевич сам читал и показывал нам эти письма. По­этому я могу утверждать как очевидец, что Елена Ивановна утверждала его Записи. Это прямая линия.

Наталия Дмитриевна, расскажите о Борисе Николаевиче Абрамове.

Мы сами о нём мало знаем. Это был человек, который о себе вообще избегал говорить, он этого совсем не любил. Он говорил об Учении. А о Борисе Николаевиче – самые отрывочные сведения. Морской офицер. Когда была революция, он ушёл в Харбин; тогда очень многие туда ушли из России. Там он обосновался. Он химик, у меня даже фотография есть, где он работает в химической лаборатории. Великолепный художник; к сожалению, он этому не уделял внимания, это было между прочим. У меня остались его рисунки. Так же между прочим он писал стихи, он на этом не сосредоточивался, но все его стихи прекрасны с точки зрения формы, а про содержание и говорить нечего. Также написал несколько рассказов, которые у нас были напечатаны в журнале. Но всё это делалось как бы между делом. Главное дело его жизни – это получение Записей, которыми мы сейчас питаемся, – «Граней Агни Йоги».

Я говорю то, что я лично знаю и что он говорил нам. Но нам он говорил ведь далеко не всё. Мы были его ученицами, и он вовсе не собирался нас посвящать в свою биографию, он о себе вообще не любил говорить. В первом томе «Граней» есть его краткая биография. По-моему, это даже не так важно. Ведь важно – он и его связь с Иерархией. А был ли он морским офицером, химиком или физиком – разве эта сторона нам так уж необходима? Лично меня это не волновало нисколько. Я только знаю, что всю свою жизнь он посвятил именно духовной работе, устремлению. И всегда, с самого начала, был тесно связан с Иерархией Света, и всё, что он писал, всё это Оттуда, но только в более доступной для нас форме.

 

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 28 июля 1996 г.

Наталия Дмитриевна, обсуждал ли с Вами Борис Николаевич Абрамов свои Записи, когда Вы жили в Харбине?

Мы регулярно собирались и занимались раз в неделю, Борис Николаевич каждое занятие начинал с прочитывания какой-нибудь своей Записи. Эти Записи Борис Николаевич получал из Высшего Источника. Мы всегда очень ждали, чтобы услышать его очередную Запись, а после этого уже начинались занятия. Каждый из нас приносил то, что за неделю наработал. Мы брали темы, делали выборки, что-то читали, и у нас, естественно, возникали вопросы. Он всегда ждал вопросов. Зачитывали то, что нам особенно звучало, комментировали это. Но самое главное было – это, конечно, прослушивание его Записей.

Он их как-нибудь комментировал?

Он их читал, но вопросов как-то не возникало, было всё понятно. Нет, он их особо не комментировал.

В каком году Вы закончили это прослушивание?

Мы закончили это, когда репатриировались, то есть в 1959 году. И он и я одновременно уехали на родину. Хрущёв дал возможность репатриации, он открыл двери русским, живущим за рубежом. Мы этим воспользовались, потому что Рерихами было сказано Борису Николаевичу: «Ехать, ехать и ехать. Вы там нужны». Естественно, что мы и поехали. Но некоторые поехали в обратном направлении – в Австралию, например. Русские живут там материально очень хорошо по сравнению с нами: у них свои коттеджи, машины, там очень высоко оплачивается труд. Это благополучнейшая страна, не знавшая никаких войн, никаких революций, потрясений, но там совершенно мёртвая зона в смысле духовности. И жизнь там – это напрасно прожитая жизнь, я так считаю. Мы могли тоже туда уехать, и мы знали, какие трудности нас в России ждут. Сколько времени без квартиры маялись, было трудно, и климат уж больно суровый. И всё равно были счастливы.

Будучи в Харбине и занимаясь, мы всё время делали это с прицелом, что поедем на родину. И всё, что мы писали, – это всё пригодится, говорил Борис Николаевич. Тогда и я стихи писала; и все его сочинения, Записи, рассказы и стихи, которые мы теперь публикуем, – всё это делалось для родины. Мы верили, что если тогда было нельзя, то потом будет можно. Так оно и получилось.

Хорошо бы издать переписку Елены Ивановны Рерих с Борисом Николаевичем Абрамовым.

Переписка Елены Ивановны – это настолько важно, кому бы она ни писала. Каждое её письмо – это драгоценность, это мудрость, это то, что нам надо. А с Борисом Николаевичем у неё была большая переписка, это я знаю. Он читал нам отрывки из её писем. Он посылал ей наши фотографии, писал о всей нашей работе. Она очень этим интересовалась. Она писала отзывы на наши фотографии и ответы, которые ему также были чрезвычайно нужны. Так что переписка была очень значительная, и в основном – о тех же главных проблемах, о чём Елена Ивановна всегда писала и другим. (…)

Елена Ивановна называет Бориса Николаевича сыном. Когда-то он был её сыном, в одном из воплощений. Они очень близки с Еленой Ивановной, это отражено в переписке. Это, конечно, было очень сокровенным, но сейчас, мне кажется, об этом уже можно говорить. Эта близость сложилась за многие воплощения, за многие тысячелетия. И она так ему была близка!

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 29 сентября 1996 г.

«Грани Агни Йоги» были даны ученику Н.К. Рериха Б.Н. Абрамову. Ему рекомендовалось постоянно держать в сердце Образ Учителя, обращаться к Нему. Можем ли мы обращаться к Учителю и как с Ним устанавливать связь?

В Учении Живой Этики говорится: «обращайтесь ко Мне», «призывайте Меня», «думайте обо Мне», «держите Меня в сердце». Почему же мы не можем Его любить и призывать? Это нам указано. Мы, конечно, не на такой ступени, как Борис Николаевич Абрамов, но нам не заказан путь к Владыке, наоборот, для этого Учение и даётся. «Любите Меня, сила ваша растёт любовью». Возьмите книгу «Зов», сколько там сказано об устремлении к Владыке, о любви к Нему, о контакте с Ним. Тут не может быть никаких сомнений, разница только в степени этого контакта, который зависит от степени духовности. Б.Н. Абрамов был высокодуховный человек, на очень высокой духовной ступени. Это я могу подтвердить, потому что знаю его. Но и нам этот путь также не заказан. У каждого своя ступень, и эти ступени и преодоление их зависят исключительно от нас, от наших устремлений, от нашей любви к Учителю. «Любите Меня», – всё время повторяется в Учении.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 29 сентября 1996 г.

Есть люди, которые признают Учение, но не признают Б.Н. Абрамова. Нужно ли их звать на наши мероприятия?

Надо пояснять тем, кто может понять, что Б.Н. Абрамов – признанный ученик Н.К. Рериха, об этом писала Е.И. Рерих. Я сама ученица Абрамова ещё с Харбина, и он показывал нам письма от Елены Ивановны. Она очень интересовалась его Записями. Сначала он вёл переписку с Н.К. Рерихом, потом с Еленой Ивановной. Он сообщил ей, что у него идут Записи, Елена Ивановна заинтересовалась и просила прислать. Борис Николаевич ей послал, а потом читал нам письмо, где Елена Ивановна трижды подтверждает подлинность этих Записей и что они получены именно от Учителя, из самого Высокого Источника. Борис Николаевич был человеком очень скромным, и, хотя он эти Записи получал и читал нам и все мы с необыкновенным интересом слушали, всё-таки он искал её подтверждения, и он его получил. Это же прямое звено.

Но если люди не воспринимают, ничего нельзя поделать. Ваша обязанность выполнена, вы рассказали, объяснили, а они уже отвечают за то, принимают или нет. Есть такие сознания, которые вместить этого не могут, так бывает, они и остаются при своём интересе. Что же вы можете сделать в этом случае! Но если они это отрицают, а на вашем мероприятии присутствуют, хоть и молчат, – зачем их тогда приглашать, если они преемственность иерархическую не принимают? Ведь цепь Иерархии – это крайне важное явление и понятие. Если не признавать этой цепи, тогда, значит, вообще нет никаких авторитетов.

Все должны, если принимают Учение, принять Елену Ивановну. Так же, как мы воспринимаем её или Николая Константиновича, мы воспринимаем Абрамова с его Записями, сказанными теми словами, которые нам ближе и понятнее; ближайшее к нам звено.

Наталия Дмитриевна, одни сотрудники просят, чтобы им говорили прямо об их недостатках, а другие не соглашаются с этим, говорят, что Вы никогда прямо не говорите.

Нет, говорю. Иногда говорю прямо.

Борис Николаевич говорил со мной прямо, без всяких стеснений и не щадя меня. Я была ему бесконечно благодарна за это, хотя бывало больно. Бывает, что укол делают болезненно, но он помогает. И то, что я не обижалась, он ценил и говорил: «Я же понимаю, что Вы это примете».

Но ведь не все могут принять, многим надо говорить не прямо. Может быть, начать говорить на семинаре вообще об этом качестве?

Человек может вас просто не понять и к себе это не отнести, он может не догадаться, что это к нему относится, и будет продолжать быть очень довольным самим собой. Всё зависит от уровня сознания. Одному прямо можно сказать, другому косвенно, не указывая на него пальцем, что определённые явления вредят. Но если он ничего не понимает, а пресечь вред нужно, тогда приходится и прямо говорить.

Дипломатический ход всё-таки желателен, если человек это воспримет, а если не понимает, тогда придётся прямо сказать, ведь дело страдает. Ради дела придётся идти на определённый риск, но это уже если он совсем ничего не понимает. Нужна форма – как это сделать, как сказать, во имя чего, каким тоном это говорится. Можно и притчами, смотря в каких случаях.

Борис Николаевич с Вами говорил один на один?

Бывало, что один на один, а бывало, что и при нашей небольшой группе говорил. Он понимал, что у других тоже могут быть такие же недостатки. О некоторых вещах, чисто личных, говорил отдельно, – то есть то, что касалось лично меня или кого-то из других учеников. Иногда обобщал, как-то разъяснял, – то есть по-разному, в зависимости от ситуации. Но, конечно, всегда с учётом уважения к личности, чтобы не оскорбить достоинство человека. Как бы он прямо мне ни говорил, я всегда испытывала к нему только признательность. Он пробуждал во мне совесть, сознание чего-то, что я недодумала, недопоняла. (…)

Что Борис Николаевич говорил о будущих задачах России?

Он говорил то, что сказано в Учении Живой Этики. А в Учении говорится так много о будущей России: о её расцвете, о том, какая она будет, что это будет оплот мира во всём мире. Он ждал, верил, надеялся, что до этого доживёт. Но, к сожалению, он ушёл раньше времени.

Если бы он не болел Россией, он не поехал бы сюда, что было в его возрасте совсем не так просто. И он не был уверен – провезёт ли свои Записи. Он их провёз. Это было чудо, потому что на границе отбирали все несоветские издания. Всё было очень жёстко. А мы всё провезли – и книги, и Записи. Это была явная Помощь. Это было так называемое обыкновенное чудо, которому я удивляюсь до сих пор, потому что другие не провезли.

То есть на границе смотрели, видели и тем не менее оставили?

И тем не менее не видели. Это было на границе, станция называлась Отпор. Они просмотрели наши сундуки: имеется ли там антисоветская литература, имеется ли оружие или ещё что-нибудь, – всё осмотрели, но ничего не увидели. И это было необыкновенно. Я так молилась, за Записи больше всего. А если бы я без книг осталась, например? Я читала без перерыва всё время, каждый день, делала много выборок на разные темы, стихи писала и со стихами ехала в Новосибирск. Часть «Капель» уже была написана. Так что такие бывают вещи: смотрят и не видят. Помните, есть такая легенда о том, как ехала группа людей и им было Сказано: «Стойте неподвижно». Подъехали разбойники и говорят: «Там какие-то люди? Да нет, это деревья или камни». И проехали мимо. У нас было то же самое: они увидели бельё, одежду, обувь, подушки, одеяла – всё, что мы везли с собой. Это было великое чудо, за которое я до сих пор не перестаю благодарить. Настолько это важно было! Особенно Записи и все письма, которые Елена Ивановна писала Борису Николаевичу, – всё было привезено.

В «Гранях Агни Йоги» есть намёки, что Борису Николаевичу кто-то мешал в семье.

Ему не мешали, поскольку он очень успешно всё делал. У него была тяжело больная жена, за которой он ухаживал и помогал ей. Она была очень больна. А так ничего в семье у них не происходило. Ей тоже писались письма и давались указания, как лечиться. И тем не менее она его пережила. Да, ещё довольно долго жила. Конечно, ей было трудно без него. Он был очень заботливый и внимательный муж и очень много делал по дому сам, потому что она кое-что делала, но кое-что не могла. А жили они в неблагоустроенной квартире. Ему надо было и воду таскать, и дрова, и топить печь, и всё, что полагается в неблагоустроенной квартире, всё приходилось ему делать.

Здесь, в Новосибирске?

Нет, тут он был только проездом. Мы с ним приехали вместе – репатриировались с разницей в несколько дней. Тут он прожил некоторое время, но ему не дали квартиру, не прописали. Тут очень трудно было. Он был уже на пенсии, а я была ещё не пенсионного возраста. Я сразу поступила на работу, потом получила квартиру. Меня пригласили в Академгородок и дали квартиру. И он уехал тогда в то место, где жил до конца жизни. Это город Венёв, Тульская область, четыре часа езды от Москвы. Я каждый год к нему ездила через Москву. До Москвы можно было на самолёте очень быстро добраться, а оттуда поездом.

Вы всё время поддерживали с ним связь?

Да, пока он был жив, поддерживала всё время, каждый год ездила, сколько могла.

Он и на Украине пытался устроиться.

Он там был, пытался, но ничего не получилось. Там тоже трудно было прописаться, тем более пенсионеру. Ещё когда на работу устроишься, тогда тебе и квартиру дадут, и пропишут, как меня, например, – без всяких особых осложнений всё прошло.

Вы могли сами выбирать, в какой город ехать, или нет?

Нет. У нас в Харбине было советское консульство, и там мы всё узнавали. Объявили репатриацию: кто хочет ехать на родину – разрешили. Это при Хрущёве было. Пока был Сталин, нам нельзя было ехать, мы все были «враги народа». А потом Хрущёв разрешил, но только в Азиатскую Россию. Нам предложили Новосибирск и Магнитогорск. Мы выбрали Новосибирск. А в европейскую часть – там, говорили, и так перенаселено. Потому что те, кто нас репатриировал, брали на себя ответственность нас трудоустроить. И мне сказали, что в Новосибирске нужны педагоги моего профиля, то есть музыкальные педагоги. Я приехала и сейчас же устроилась, меня приняли в школу без всяких проблем. Так я и работала, сначала в городе, а потом в Академгородке.

Были ли у Б.Н. Абрамова новые ученики в Тульской области?

Прямых учеников не было. К нему приезжали москвичи, которые много лет занимались сначала теософией, потом Живой Этикой. Они с ним познакомились и ездили к нему на беседы, но это не были ученики.

Встречался ли Борис Николаевич Абрамов с Юрием Николаевичем Рерихом, который вернулся в Россию в те же годы?

Да, Абрамов был у него. Он рассказывал, как был потрясён, когда в очередной раз пришёл повидаться с Юрием Николаевичем, а Людмила Богданова открыла дверь и сказала, без всякой подготовки, что Юрий Николаевич неожиданно ушёл. А ему было 58 лет, совсем ещё молодой. И это было потрясением для Бориса Николаевича. За три года Юрий Николаевич не выдержал Москву.

ПСТ. т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 24 ноября 1996 г.

Н.К. Рерих, насколько известно, в Харбине дал кольца ученичества двум ученикам.

Да, совершенно верно. Я точно знаю кому – Абрамову и Хейдоку. Хейдок уже умер, он был старше. Жил в Змеиногорске Алтайского края.

Было ли общение между Абрамовым и Хейдоком?

Они жили очень далеко друг от друга. Но я знаю, что Хейдок приезжал к Абрамову и гостил у него в своё время, вероятно в шестидесятых годах. У них были совершенно нормальные отношения. Абрамов показывал ему свои Записи, то есть то, что мы называем «Грани Агни Йоги», и Хейдок с большим интересом их читал. Хейдок заезжал в Новосибирск, был у меня в гостях и выступал у нас в Доме учёных, вы, наверное, помните, в 1989 году. У него на руке было это кольцо, он нам показывал его. И у Абрамова я видела кольцо, хотя он его на руке не носил. (…)

Елена Ивановна всегда просила присылать фотографии. И Борис Николаевич присылал ей фотографии всех своих учеников, а потом она писала о каждом из нас. (…)

Искорки, цветовые пятна – что это такое? Могут ли они быть у нас?

Они у нас бывают, искорки. Это зачатки видения огней пространства. Елена Ивановна писала: читает она что-то, и появляются искры и подчёркивают ей прочитанную строку. Это явление огней пространства. И у нас чуть-чуть приоткрывается эта возможность видеть. Это хороший знак, если хорошие цвета – бриллиантовая вспышка, или розовая, или голубая. А бывает, загораются чёрные звёздочки – это признак опасности, которая приближается; или чёрная с оранжевым ободком.

Обращать внимание на них надо: о чём, о ком ты думаешь, что ты делаешь, что читаешь, пишешь, о чём говоришь – то есть в связи с какими обстоятельствами они возникают. Звёздочки могут быть как индикаторы маленькие, указатели. И надо обращать внимание, потому что это уже искорки Огненного Мира.

А фиолетовый цвет?

Это хороший цвет, красивый. Когда звёздочки красивые, не чёрные, не грязные, не коричневые, на них нужно обращать внимание. Этим и Борис Николаевич Абрамов интересовался. Когда мы ему говорили: вот тут вспыхнуло, он интересовался: «А что при этом было?» У меня на книгах Учения, которые я давно читаю, кое-где нарисованы маленькие звёздочки и написано, например, «брил.» – бриллиантовая. Значит, на этом месте вспыхнула звёздочка, и я это место отметила. Значит, почему-то на это место я должна обратить внимание.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 29 декабря 1996 г.

Почему Записи Б.Н. Абрамова называются «Грани Агни Йоги»? Это продолжение, или дополнение, или объяснение Учения Живой Этики?

Грани – это стороны одного и того же предмета. Мы можем взять любой огранённый предмет, скажем вазу с многими гранями или плоскостями, она едина, но имеет много сторон – она многосторонняя. Грани – это части целого, и они помогают это целое понять, они его дополняют. Чтобы охватить предмет, или какую-то мысль, или книгу со всех возможных сторон, нужно рассматривать грани все вместе, потому что если их не принимать все, а только какую-то одну сторону, то это получится односторонне и плоско. Агни Йога имеет так много аспектов, так много граней, что нужно отметить это и подходить к этому как можно шире. Книги эти [«Грани Агни Йоги»] чрезвычайно полезны, потому что они не суживают великое понятие Агни Йоги до какого-то одного пункта или мысли, но, наоборот, очень расширяют подход к ней.

«Грани Агни Йоги» читаются легче, чем книги Живой Этики.

Потому что тот, кто писал «Грани», ближе к нам по цепи Иерархии. Ведь цепь идёт от самого Высшего, потом – Елена Ивановна, Николай Константинович, потом ученики. Абрамов был принятым учеником Николая Рериха, о чём имелись письменные подтверждения. Эти письма нам показывались. Поэтому «Грани» доступней, поскольку Борис Николаевич ближе к нам по духовной ступени. Его духовная ступень по сравнению с нашей очень велика, но по сравнению со ступенью Елены Ивановны и Николая Константиновича он, конечно, к нам ближе, поэтому нам «Грани» и понятнее. Никакого расхождения между тем, что давали Рерихи, и тем, что даёт Абрамов, нет, но он даёт это в более доступной форме. Точно так же законы математики всегда остаются неизменными, но в первом классе математика преподаётся не так, как в седьмом классе, и не так, как в одиннадцатом, хотя это всё та же самая математика. Так же и тут.

Не происходит ли отход от первоисточника, данного через Елену Ивановну и Николая Константиновича Рерихов?

От первоисточника никакого отхода не происходит, потому что свои Записи, образцы их, в своё время Абрамов посылал Николаю Константиновичу и Елене Ивановне, и она полностью подтвердила их Высокий Источник. И эти письма имеются. Так что никакого отхода ни в малейшей степени нет.

Что известно о жизни Б.Н. Абрамова?

Об этом, собственно, надо написать, но кое-что есть в предисловии к первому тому «Граней Агни Йоги». А вообще, конечно, о нём будет написано. Если кратко, то я могу сказать, что всю свою жизнь он посвятил именно духовной работе, устремлению. Всегда, с самого начала, он был тесно связан с Иерархией Света, и всё, что он писал, – всё это оттуда, но только в более доступной для нас форме.

Сначала нужно читать книги Учения, а потом «Грани Агни Йоги»?

Можно параллельно читать, это тоже будет очень хорошо. Учение надо читать всегда, каждый день, ритмично. Что-то поймётся, что-то не поймётся, что-то отложится. Так же и «Грани» можно читать. Одно другому не только не мешает, но, наоборот, помогает. Например, вы что-то прочли в Учении и не поняли, потом открываете Записи Абрамова и там – то же самое, но более доступно разъяснено. Так что это может только помогать. Очень хорошо читать параллельно.

Почему в «Гранях Агни Йоги» не чувствуется разницы между стилем Елены Ивановны и Николая Константиновича?

Стиль Елены Ивановны и стиль Николая Константиновича в Записях Абрамова очень хорошо передаются, и это чувствует каждый, кто уже знаком с их манерой, с тем, как они писали. И в то же время у самого Абрамова тоже есть свой особый, неповторимый стиль. (…)

Уже найдена переписка Абрамова с Рерихами, и там очень много совершенно неожиданного для нас, даже для тех, кто с ним общался. Когда-то это будет опубликовано, и мы об Абрамове гораздо больше узнаем.

 

ПСТ т. 6. Квадратный стол» СибРО. 29 декабря 1996 г.

Сохранилась же переписка Б.Н. Абрамова с Е.И. Рерих, и есть надежда, что когда-нибудь её опубликуют. Там очень много интересного по поводу его творчества и вообще, и о нас там пишут.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 30 марта 1997 г.

Многие читают «Грани Агни Йоги» и считают, что и пульсацию, и медитацию нужно сразу применять. Но это было дано в первую очередь Б.Н. Абрамову, а не нам, или действительно нужно всё это применять в жизни?

Во-первых, надо посмотреть, как в контексте написано. Кое-что относится только к Абрамову, он был на очень высокой духовной ступени, и ему что-то рекомендовалось. Но это не значит, что это нам всем можно применять. Всё зависит от того, что написано и как написано, даётся ли указание для всех, – это надо посмотреть. Там ведь есть и общие указания, и специально для него, некоторые даже и понять бывает не очень просто, что имелось в виду, потому что это был его личный опыт.

В письмах Рерихов часто встречаются имена Рудзитиса, Асеева, а об Абрамове упоминание было только один раз.

Трудно сказать, почему. Может быть, они не опубликованы? Потом, может быть, Асеев или Рудзитис были более известны. А Абрамов никогда не издавался, и только была сокровенная переписка. В то время, когда это происходило в Харбине, при японской оккупации, потом при КНР, был большой риск, связанный с этой перепиской, – всё преследовалось. Всё это делалось с большой осторожностью. И Елена Ивановна тоже это знала. Так что это ничего не значит, что его упоминают меньше. Уже найдена переписка Абрамова с Рерихами, и там очень много совершенно неожиданного для нас, даже для тех, кто с ним общался. Когда-то это будет опубликовано, и мы об Абрамове гораздо больше узнаем.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 27 апреля 1997 г.

Елена Ивановна приняла всё Учение, которое было нужно на данную эпоху, на данный момент, и больше оно не будет продолжаться, потому что она была именно тем каналом, через который оно давалось. Могут быть грани Учения, например у Абрамова, – он воспринимал их от Учителя. Но нельзя считать, что это продолжение Учения. Это грани Учения.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 29 июня 1997 г.

Скоро юбилейная дата Б.Н. Абрамова. Какую музыку любил слушать Борис Николаевич?

Мы тоже хотели сказать, что 2 августа исполнится 100 лет со дня рождения Б.Н. Абрамова. Он любил классическую музыку. Я знаю, что особенно он любил первую часть «Лунной сонаты» Бетховена. Это была его самая любимая или, во всяком случае, одна из самых любимых пьес. А в остальном – о музыке мне с ним не приходилось много говорить, потому что на наших встречах мы говорили об Учении, задавали ему много вопросов, он читал нам отрывки из своих Записей, которые теперь называются «Грани Агни Йоги». Поэтому подробно я не могу на этот вопрос ответить, какой ещё музыкой он занимался.

ПСТ. «Круглый стол» участников V Рериховских чтений. 6 ноября 1997 г.

Дорогие друзья, на Рериховских чтениях мы имели возможность получить 12­й том «Граней Агни Йоги», изданный Б.А. Даниловым. Мы все приносим ему благодарность. Эти книги – бесценное пособие для изучающих Живую Этику.

Я ещё и сама хочу прибавить свою огромную благодарность Б.А. Данилову за его титанический труд. Я знаю, насколько трудно и сложно было эти «Грани» дать. Ведь они были записаны, как вам известно, Б.Н. Абрамовым из Высшего Источника. Но как они были записаны: на грани сна и отдыха он слышал Голос, слышал слова и почти на ощупь очень мелким, сложным почерком, в тетрадках в клеточку на каждой линеечке писал это. Расшифровывать его было очень трудно. Я видела эти тетради. И вот Борис Андреевич, не щадя своего зрения, столько расшифровал тетрадей, для того чтобы они могли быть напечатаны. Сначала он их переписывал, отдавал машинистке, и потом уже весь процесс шёл дальше. Поэтому наша благодарность ему безмерна. Как они помогают нам в изучении и понимании Живой Этики! Спасибо вам, Борис Андреевич.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» участников V Рериховских чтений. 6 ноября 1997 г.

Вы рассказывали о том, что в Харбине, перед тем как идти на занятие к Борису Николаевичу, как правило, что-нибудь происходило: или температура высокая...

...Или домашние противодействия, или вдруг нападает болезнь. А мы идём, не обращая внимания, и всё проходит. Это всё насылы, чтобы только не заниматься тем, чем надо. И нужно, не обращая на это внимания, продолжать работать. Это кто-то добивается, чтобы вы не работали, не читали, не занимались. От Учения вреда быть не может, только польза.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 28 декабря 1997 г.

Пожалуйста, скажите, кто изображён на одном из рисунков Б.Н. Абрамова: светлый силуэт человека в чалме?

Изображён Владыка М., это Его силуэт. Тот, от Кого мы получили Учение.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 28 марта 1998 г.

Как Вы относитесь к так называемым посланиям «свыше»?

Появляются контактёры, получающие вести из «высшего источника». Эти источники очень индивидуальны и зависят от степени духовности получающего. Предпочтительней ими не пользоваться, а держаться указанной нам Иерархической цепи: Учитель, Его ближайшие ученики Рерихи, а за ними Б.Н. Абрамов, признанный ученик Рерихов, и через него давалось то, что нужно было на данный момент. Это наша цепочка, которой мы придерживаемся. Записи Б.Н. Абрамова являются сопутствующим пособием для изучающих Учение Живой Этики (Агни Йогу). Самое главное – изучить первоисточники.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 26 апреля 1998 г.

«Мои друзья, личные дела не должны окрашивать вашу ауру» (Зов, 6.02.1921 г.). Может быть, это значит не сосредоточиваться на своих переживаниях, которые человека отемняют?

...И на его ауре отражаются. Надо сохранять свои излучения в неповреждённом виде. Как бы ни было трудно по-житейски Б.Н. Абрамову, Рерихам – это никогда не отемняло их ауру, не влияло на их настрой, на их нервное состояние, не отягощало.

Аура человека не может поглощать Высший Свет, если она окрашена или раздражением, или гневом, или ревностью, если человек озабочен какими-то делами настолько, что уже ни о чём другом думать не может. Конечно, тогда до человека добраться трудно.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО.27 сентября 1998 г.

Читаю «Грани Агни Йоги», встречается много параграфов о Надземном Мире и великом переходе. Складывается впечатление, что нас готовят на время катаклизмов к переходу в Тонкий Мир. Так ли это? Или эта информация давалась для Б.Н. Абрамова и всем последователям Учения на будущее?

Отчасти, может быть, и готовят, потому что во время катаклизмов очень многие перейдут в Тонкий Мир, и, конечно, надо подготовиться. Могут перейти те, которые об этом совсем и не думали при жизни, очень много молодых может перейти. Потому что целый материк может уйти во время катаклизма, как ушла когда-то Атлантида, и только очень немногие тогда переселились на материк. Всё это возможно.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 29 ноября 1998 г.

Как, например, мы занимались с Борисом Николаевичем Абрамовым, все те, кого он принимал в ученики, кого он допускал на занятия. Мы все уже читали Живую Этику, и каждый какую-то свою книгу. Вот на занятиях кто-то из нас говорит: такой-то параграф – что он означает? Или – что означает какое-то понятие? Обычно Борис Николаевич спрашивал: «А что вы сами об этом думаете?» Мы свои соображения высказывали, если они у нас были, и он вносил коррективы, говорил: «Это правильно, но можно ещё так-то понять». Или наоборот: «Нет, вы неправильно поняли. Нужно вот так-то». То есть когда видел, что мы сами проявляли самодеятельность, тогда раскрывал истинный смысл данного параграфа. Но он всегда хотел, чтобы мы были не только потребителями, которые прочли непонятное и спрашивают, а сами не работают, но чтобы мы сначала сами дома поработали, чтобы предположительно что-то продумали, поняли, объяснили, а потом принесли ему. Видя, что мы всё-таки сами стараемся понять, он добавлял свои пояснения, или поправлял нас, или говорил, что правильно. Но надо было обязательно сначала самому подумать, может быть, что-то записать по поводу какого-то параграфа или какого-то вопроса, а потом вынести это на общее собрание.

 

ПСТ т. 6. Семинар с сотрудниками СибРО. 9 января 1999 г.

Наталия Дмитриевна, Вы говорили, что Борис Николаевич Вам помогал своей психической энергией и Вас учил делиться. Как это в жизни осуществить? Когда кто-то болеет, может ли другой человек подкрепить его силы передачей своей энергии?

Надо представлять его здоровым, делать это сердцем, посылая ему через сердце свою энергию. Главное – представлять его здоровым, сильным, энергичным и очень этого хотеть. Когда мы чего-то очень хотим, тогда сердечная энергия выдаётся, потому что желание, устремление наше – это огромная сила. Мы очень хотим, чтобы кто-то был здоров, представляем его здоровым и посылаем энергию, очень важно хотеть. «Хотеть – значит иметь» – есть такая формула в Учении. Хотим иметь здорового сотрудника – имеем его. Хотим иметь музей – будем иметь музей.

 

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 28 марта 1999 г.

Б.Н. Абрамов записывал «Грани Агни Йоги» яснослышанием или, как Елена Ивановна, мог и видеть, и слышать?

Он очень мало говорил о себе и не любил, когда его об этом спрашивали, но, насколько я понимаю, он, вероятно, внутренним слухом это слышал и всё записывал – те мысли, которые очень чётко к нему приходили. Но каким образом он слышал, спрашивать об этом он не поощрял. Но он слышал и знал, что это от Матери Агни Йоги, а это от Гуру. Он был в переписке с Еленой Ивановной – тогда ещё, в Харбине, это было возможно, она ещё была жива. И туда приезжал Н.К. Рерих. Борис Николаевич сначала с ним встретился и имел много бесед. Он сказал Рериху о том, что что-то слышит, и Николай Константинович посоветовал ему послать образцы своих Записей Елене Ивановне. Она ему ответила, что трижды подтверждает высокую подлинность их Источника. Это письмо он мне показывал, где она трижды полностью подтверждает, что всё, что он получал и что он давал нам частично, – всё это правильно. Свои Записи он нам читал, позволял записывать, и это всё было совершенно подлинно, и всё это было Оттуда. Мне удалось кое-что у него записать.

Борис Николаевич писал Елене Ивановне, что у него есть ученики. Она захотела с ними познакомиться, он послал ей наши фотографии, и по ним она дала характеристику каждому человеку. Благодаря этому Борис Николаевич был уверен, что это действительно человек стоящий, с которым можно делиться, заниматься, считать учеником. А некоторых она не одобряла. Те, о ком она писала, и я в том числе, получали копии того, что о них писалось. То есть он давал выписку, отзыв о каждом из нас. Так что благодаря этому я имею от Елены Ивановны отзыв, – то, что она считывала с этой фотографии. Это, конечно, тоже сыграло очень большую роль. Борис Николаевич посылал ей «Капли», и она потом просила ещё посылать. В моей книге «Капли» приведён её отзыв, что «Капли» она одобряет. Она пишет: «Чую Источник их». Об этом Источнике она ему тоже писала, так что у нас в то время была с ней живая связь. И она очень интересовалась плодами нашей работы.

Наталия Дмитриевна, а с Борисом Николаевичем у вас есть связь в Тонком Мире?

Я вижу его в снах время от времени, и мы беседуем, и, конечно, я его очень чувствую. Я не получаю сейчас от него конкретных сообщений, но мысленно, конечно, он мне остаётся очень близким, самым близким человеком. И я обращаюсь к нему часто, но не так, чтобы он мне что-то диктовал, а просто на плане мысли и сердечного чувства.

ПСТ т. 6. Семинар с сотрудниками СибРО. 1 апреля 1999 г.

(…) А начинатели мы, до нас никто не начинал. Сколько лет я здесь [в Новосибирске] живу – никто не начинал, я была совершенно одна до 1975 года. Важен был энергетический импульс, который был у меня, а до меня у Бориса Николаевича, который приехал сюда, как и я, по Указанию. Нам было Указано: «Ехать. Вы там нужны». Сначала он здесь всё создавал, он же в Новосибирске целый год жил.

Абрамовы приехали в Новосибирск за неделю до меня. Борис Николаевич встречал меня на вокзале, помогал вместе с Николаем Качауновым. Сначала мы жили на частных квартирах, а Борис Николаевич жил у харбинцев – в квартире семьи Качауновых, которые тоже сюда приехали по зову сердца. (…)

У меня написан «Сказ о благом камне» про частицу разделённую – про то, как всё худела частица и делалась мельче и мельче, потому что нельзя было делить и, в конце концов, легче было всю чашу принять, хотя вначале казалось, что это очень тяжело. Борис Николаевич всё принял, всю чашу! Поразительно, как трудно ему было по-житейски и как он принял всё, до самого конца. И какой это был пример для меня!

Принять всю чашу – это совершенно забыть о себе?

Да, и, невзирая на свои личные трудности, продолжать делать дело, как Борис Николаевич. Уж такие у него были земные трудности, уж до того ли, казалось, ему было – делать Записи, когда и жена больная, и нужно было и печь топить, и дрова колоть, и воду носить. В Венёве они жили в совершенно неблагоустроенной избе. Я помню тот одноэтажный деревенский домик без всяких удобств, колонка была на улице, воду надо было из колонки качать и приносить. Я видела, как пилил дрова Борис Николаевич, а он уже был в возрасте. Его жена захотела иметь огород, свои овощи; они посадили большой огород на участке около их домика. В то лето (1972 г.) была такая страшная засуха, что горели торфяные болота в Тульской области. И Борису Николаевичу, чтобы этот огород сохранить, приходилось носить из колонки по 40 вёдер воды в день. В результате с ним случился сердечный приступ, и в ту же ночь он ушёл.

Записи он получал всё время. Я помню квартиру в Новосибирске, в которой они жили. Я постоянно у них бывала, они жили на первом этаже большого жилого дома. Целый год я там бывала, и он делился своими Записями.

Если бы Абрамовы смогли найти в Новосибирске квартиру, они бы не уехали, но с квартирами было трудно. Борис Николаевич подавал заявление как репатриант. По репатриации давали квартиры – мы тоже получили. Но ему сразу не удалось, а потом им предложили уехать в Венёв, и, к сожалению, они уехали. А если бы он получил здесь квартиру, как и я, он был бы тут. Вот было бы счастье!

Он не говорил, что нужно было уехать?

Это было вынужденно. Они никак не могли найти себе жильё, это была большая проблема. Когда Н.С. Хрущёв открыл границу, сюда хлынула масса народа. Все разделились и поехали – кто в Австралию, кто в Россию. Нам даже подъёмные дали, чтобы доехать, на расходы и на билет. Хрущёв обязал трудоустраивать приезжих, и меня сразу взяли в музыкальную школу. Хрущёв был человек доброй воли. Я не слышала, чтобы он кого-то репрессировал. Он был человек вспыльчивый, но ничего плохого ни для России, ни для нас он не сделал.

Вы рассказывали, что каждое лето приезжали к Б.Н. Абрамову в Венёв.

Борис Николаевич встречал меня на вокзале, грузил вещи на велосипед, и мы отправлялись в гостиницу – в Венёве была гостиница, очень хорошая для такого маленького городка, удобная, приятная.

Да, это были самые счастливые часы в моей жизни – встречи с ним, других не было. Остальное всё было так, не моё, а это были мои счастливые часы, потому что каждый раз я так много получала. Бывало, что он давал мне переписывать что-нибудь из своих тетрадей или диктовал, или мы беседовали, а я пыталась записать что успею. У меня кое-что сохранилось в тетрадях.

И как он провожал Ольгу Копецкую – не могу забыть, когда она уехала не в ту сторону. Самая любимая ученица. Села в поезд, он стоит и смотрит молча. Поезд трогается. Это было так трагично, что я потом вышла в садик около вокзала и сидела там плакала очень долго. Едва до дома добралась, так я переживала за него и за Ольгу, потому что я же понимала, что она нарушила Указание. Указание всем нам было дано одно и то же: «Ехать, ехать и ехать. Вы там нужны». А она села в поезд и уехала в Австралию – на очень хорошую жизнь. У неё всё было. И всё было потеряно для неё, я считаю. Это было ужасно. Масса была всяких отговорок, для того чтобы поехать на такое житьё, и жила она там действительно как в сказке, очень хорошо. Нам тут и не снилось так жить.

Можно сказать, что она взяла «частицу разделённую»?

Она ничего не взяла – даже частицу не взяла. Она взяла всё совершенно обратное. Там в духовном отношении она была совершенно не нужна. Австралия – это мёртвая страна, хотя живут там прекрасно, очень хорошие условия: и в смысле оплаты, и квартир, и всего. И климат там очень приятный, умеренный, кругом океан, дороги прекрасные.

А если бы она заставила себя поехать, а потом бы всё время сожалела, этим она тоже не выполнила бы Указ?

Конечно. Как можно выполнить Указ и об этом жалеть? Разве это мыслимо? Видела бы она, в каких квартирах мы жили. Она бы очень пожалела, конечно. А это было бы равносильно тому, что она не поехала, потому что нельзя выполнить поручение и жалеть об этом, вместо того чтобы считать, что это счастье. Иметь возможность выполнить хоть насколько-то, не пойти против Воли, против Указа – это счастье, как бы ни было трудно. Ни на один момент, никогда я не пожалела об этом, хотя в Австралию принимали всех эмигрантов. А мы не знали, на что мы едем, – нас могли на границе взять и куда-нибудь на Колыму или на Север сослать. Но нас не тронули, а могли.

Когда Вы переезжали, в СССР уже было более благополучно.

Но мы всё равно поехали бы, даже если бы всё было по-старому. Указ – это всё. Но к тому времени нам посчастливилось. Меня сразу взяли в школу, без всяких разговоров, не зная ничего – кто я, как умею преподавать. Взяли и всё, но это благодаря Хрущёву. Я всегда буду ему благодарна.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО 25 апреля 1999 г.

Надо всегда быть готовым, что тебя могут ударить, и эта готовность к нападениям укрепляет заградительную сеть. Если человек полностью раскрыт, тогда он может и получить; это так же, как и на физическом плане бывает. Человек делает себя беззащитным, когда он сильно раздражится и этим самым повредит свою заградительную сеть. Тогда очень легко на него напасть, и он, незащищённый, может получить откуда-то удар. А тёмные не дремлют и всегда рады воспользоваться таким случаем подослать кого-то или что-то сделать. Надо посмотреть не на этого человека, а через его плечо, где стоит тёмный, который орудует им, а тёмные боятся взгляда. Об этом мне говорил Борис Николаевич. Обратные удары нужно направлять не по самому человеку, а по тому тёмному, который за ним стоит и вдохновляет его мысленно. Но для этого нужно самообладание, потому что обычно такие вещи как-то неожиданно случаются. Но всё равно, если заранее быть подготовленным и помнить об этом, то это может потом помочь.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 27 июня 1999 г.

Поясните слова: «Близятся сроки, а так как вы суждены им, то сдвиги и в вашей судьбе. Карма человека, связанного со сроками, очень сложна, но зато и действия её могут казаться чудесными. Трудно ждать начала действия сроков, но, дождавшись, можно быть спокойным за то, что исполнение предначертанного пойдёт стремительно и победно» (Грани Агни Йоги, II, 47).

Это прежде всего было сказано Борису Николаевичу Абрамову, который был ближайшим учеником Николая Константиновича Рериха. Учитель очень высоко его ставил, и через него даны были «Грани Агни Йоги» – записи бесед с Учителем. И такие люди суждены особой миссии, выполнению очень важного задания в определённый срок. Некоторые люди рождаются, поскольку им положено родиться, но они к срокам не привязаны. А есть люди, которые приходят в этот мир с совершенно определённым заданием, в определённый срок, они, как тут сказано, суждены этим срокам.

ПСТ т. 6. «Квадратный стол» СибРО. 27 июня 1999 г.

С какого года Борис Николаевич Абрамов начал заниматься Учением?

В Харбин приезжал во время своей Баргинской экспедиции Николай Константинович Рерих, и там Борис Николаевич с ним познакомился и получил от него Учение. Рерих признал его своим учеником и написал об этом Елене Ивановне. Елена Ивановна сама написала Борису Николаевичу о его назначении, о том, что он признанный ученик и что в прошлом они тоже были связаны. Этого письма я не видела, но оно решило судьбу Бориса Николаевича. И тогда он приобрёл все книги и стал изучать Живую Этику. Потом у него было несколько учеников, но очень мало, он очень строгий делал отбор, предъявлял к ученикам определённые требования, поэтому у него было всего несколько человек.

Нам было разрешено репатриироваться благодаря Хрущёву, который открыл двери тем, кто жил в Харбине. Николай Константинович писал: «На родину надо ехать, ехать и ехать. Вы там нужны». Я помню эту фразу. И когда нам предложили ехать на родину, то поехали Борис Николаевич и я. Другие его ученики предпочли поехать совсем в другом направлении, то есть в Австралию, которая тоже принимала русских. Там, конечно, жилось не так, как нам тут в первое время. Там было очень, очень зажиточно, очень хорошо. Борис Николаевич очень долгое время вообще не имел жилья, снимал квартирку без всяких удобств. Он приехал с больной женой-инвалидом.

Я приехала с матерью, ей уже было под 90. И мы тоже сначала ютились по маленьким квартиркам, снимали, а потом меня пригласили в Академгородок преподавать в музыкальной школе. Я музыкант-педагог. Там выделили нам однокомнатную квартиру, в которой мы и проживали.

Как Вы стали заниматься с Б.Н. Абрамовым?

Когда я пришла к Борису Николаевичу, я уже с Учением была знакома, и он включил меня в очень узкий круг своих учеников, с которыми мы регулярно, раз в неделю, встречались у него и занимались. Мы читали книги и задавали ему вопросы по Учению. С некоторыми из нас, не со всеми, Борис Николаевич изучал «Тайную Доктрину» Е.П. Блаватской. Он уже знал к тому времени очень много, потому что встречался с Николаем Константиновичем во время его пребывания в Харбине и от него много узнал и частично делился с нами. Благодаря этому я получила определённое направление, определённые знания.

Борис Николаевич не мог получить квартиру в Новосибирске и поехал в маленький городок Венёв. Там дали ему в конце концов очень маленькую квартиру без удобств. Жилось ему очень трудно. Я ездила к нему каждое лето во время отпуска. За год у меня накапливалось много вопросов по Учению, с Борисом Николаевичем все эти вопросы разрешались. Сейчас у меня накопилось много записей бесед с ним.

ПСТ т. 6. Семинар с сотрудниками СибРО. 18 июля 1999 г.

Ведь мы будем в музее работать, сотрудничать, всё время там находиться, принимать делегации, принимать всех приходящих и приезжающих, потому что поток людей туда будет очень велик, очень разнообразен и разнохарактерен. Поэтому нам сейчас очень нужно вчитываться в Учение и во все наши материалы. И о Е.П. Блаватской будут спрашивать, и о Б.Н. Абрамове, «Грани» которого очень большую роль играют. Они изложены более доступным языком, чем книги Учения, и рассчитаны на более широкий круг читателей, которым трудно ещё, скажем, читать Блаватскую, особенно «Тайную Доктрину», а читать Бориса Николаевича – это многие уже способны делать и понимать. Это великое дело, что «Грани» печатаются, правда, не полностью, но надеемся, что в будущем мы всё получим. Так что работы подготовительной у нас много, а времени очень мало остаётся.

ПСТ т. 6. «Круглый стол» СибРО. 28 ноября 1999 г.

У нас в Обществе есть люди, которые стали настаивать на ударении в словах тибетского и санскритского происхождения «лама», «гуру», «ашрам», как в книге «Братство Грааля». В ней приводятся эти слова с таким ударением: «лама'», «гуру'», «а'шрам». Как произносил эти слова Б.Н. Абрамов?

Мы произносим эти слова так, как их произносил Борис Николаевич Абрамов. А Борис Николаевич имел много личных встреч и бесед с Николаем Константиновичем Рерихом, и он очень точно знал, какие ударения ставить на каких словах. И после него мы продолжаем ставить те же ударения: «гу'ру», «ла'ма», «ашра'м».

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 30 января 2000 г.

У нас три источника – Учение Живой Этики, Письма Елены Ивановны и «Грани Агни Йоги», данные через Бориса Николаевича Абрамова. Так что всё, что нам надо, у нас есть в избытке, только надо пользоваться этим и постоянно обращаться к этим Источникам. И тогда не будет соблазна подпадать под какие-то фальшивые публикации.

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 27 февраля 2000 г.

Есть похожая книга Э. Баркер «Письма живого усопшего».

Я её читала. Там говорится о Тонком Мире, очень интересно. Эту книгу одобрял Борис Николаевич Абрамов. Он говорил, что книга интересная и даёт некоторые сведения о потусторонней жизни. В общем, он положительно относился к ней, не рекламировал её, но, когда зашёл разговор, он её не отрицал.

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 30 апреля 2000 г.

Наталия Дмитриевна, у Вас есть стихотворение, посвящённое Б.Н. Абрамову: «Одинокое пламя под всеми ветрами горит...». Значит, у Бориса Николаевича была достигнута эта степень ровно горящего пламени?

Да. В очень тяжёлых жизненных условиях, в полном одиночестве, с очень тяжело больной женой на руках, без всякой родни, без всякой помощи, жил в каком-то городишке, в окружении людей, совершенно ему чужих. И всё равно – он так горел! Я ездила к нему систематически летом, во время отпусков. Он так горел, что действительно этому можно было удивляться – так ровно, так красиво, так неукоснительно! А самому приходилось тяжело, почему он раньше времени и ушёл. Квартира была абсолютно без удобств, такая захудалая. Там не было ни водопровода, ни отопления, ничего. Его жена затеяла огород разводить, им ведь было трудно и материально, но этот огород надо было поливать. А в то лето [1972 года] наступила страшная жара, где-то поблизости горел торф. И он таскал по сорок вёдер воды из ближайшей колонки – это когда воду берут путём накачивания. И так каждый день он накачивал за полквартала от его жилища воду, носил и поливал. Огород сохранился, и были прекрасные помидоры, а у него сделался инфаркт, и он в одночасье ушёл, потому что надорвался.

Б.Н. Абрамов намеревался жить в Новосибирске?

Намеревался, но не мог получить квартиру, потому что он уже был пенсионером. Я, например, получила квартиру от той школы, в которой работала, то есть с места работы можно было получить, и то с трудом. Он же был в пенсионном возрасте, а пенсионеры тут не нужны были. Ему квартиру не дали, и пришлось отсюда уехать. А в том городишке, где всего несколько тысяч жителей, там можно было найти какую-то хату, которую надо было и отапливать, и носить воду в колоссальном количестве, и освещать её, и печи топить. И тем не менее он получал необыкновенные Записи, которыми мы питаемся.

ПСТ т. 7. «Квадратный стол» СибРО. 25 июня 2000 г.

Был ли суровым Борис Николаевич Абрамов?

Да, он был человек суровый, но суровость не исключает сердечность. Сердечность – это не расслабленность, не потакание слабостям, а наоборот. Он был суровый, но всё положительное находило в нём и отклик, и всяческую поддержку. А всякая распущенность, всякая астральность, всё, что сжигает ауру, – к этому он сурово относился и старался это как-то изжить в нас, то есть воспитывал нас против этого.

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 30 июля 2000 г.

Мне приходилось видеть разные изображения Учителей. Конечно, подлинного изображения мы получить не можем, но есть приблизительно схожие. И тут надо очень смотреть на свою реакцию. На некоторых изображениях очень недоброе, страшное выражение глаз. Навряд ли это может быть на самом деле. А бывают изображения, которые благостно действуют, значит, те более приближены к Подлиннику, но только приближены. Подлинного изображения, конечно, ни у кого нет.

Продавать изображения этих Обликов – это уже кощунство. К каждому изображение приходит сокровенно.

Ко мне пришло изображение от Бориса Николаевича Абрамова, от моего духовного Руководителя, ещё очень давно, – оно прекрасное впечатление производит, и всё же это только приблизительный Облик, хотя Он и прекрасный. А бывают очень пугающие, и в некоторых книгах, и у людей есть такие, мне показывали. Следите за своей реакцией. Но все они имеют очень отдалённое сходство с чудесными Обликами, о чём писала Елена Ивановна. (…)

(О книгах «Искры Света».)

Там вы сможете получить ответы на многие вопросы, которые и сейчас задаются. Мы много лет занимались в группе у Б.Н. Абрамова, и я старалась записывать ответы на наши вопросы и вообще то, что он говорил. Конечно, я стенографией не владела и не всё успевала, но всё-таки очень много записано, и сейчас, когда беседы стали издавать и читать, говорят, что находят ответы на очень многое. Думаю, что вас это заинтересует, потому что больше таких материалов нет нигде. Они лежали у меня; я поняла, что надо торопиться с их изданием, потому что, когда я уйду, их труднее будет расшифровывать. Они часто записаны скорописью, чтобы только поскорее успеть записать то, что он говорил. Их очень бы хотелось издать в первую очередь.

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 27 августа 2000 г.

В Учении Живой Этики сказано: «Все имейте Учителя на земле». Что для Вас значило быть ученицей Б.Н. Абрамова? Что Вы вкладываете в понятие земного учителя?

То, что говорится об этом в Учении, что земной учитель – это связь с Высшим, связь с Великим Учителем, и это Контакт. В Учении сказано: «Все имейте Учителя на земле». Но это не так просто. Для меня это имело огромное значение, потому что Борис Николаевич Абрамов всегда давал те советы, которые действительно были мне нужны; указывал мне на мои ошибки, недостатки, критиковал – я была всегда ему очень благодарна за это; или, наоборот, за что­-то хвалил – это тоже имело для меня огромное значение. Словом, я полностью доверяла ему, как Посреднику между мной и Великим Учителем. Но, конечно, если человек выбирает себе учителя на земле, нужно делать это очень осмотрительно. И обычно земные учителя вовсе не хотят быть таковыми, потому что это большая тягость и большая ответственность. Если же вы видите, что кто-то рвётся быть чьим-то земным учителем, то отнеситесь к этому осторожно, потому что он не понимает всей ответственности, всей тягости этого положения. (…)

Ведь «Искры Света» – это отрывочные записи бесед с моим духовным руководителем Борисом Николаевичем Абрамовым. Мы ему без конца задавали вопросы, и там находится очень много ответов или рассуждений на какую-то тему. Так что это тоже пришла помощь, в смысле ответов на вопросы. 

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 24 сентября 2000 г.

…Благотворное воздействие их [«Искры Света»] объясняется тем, что удавалось – не всегда правда, поскольку я не стенографирую, – но всё-таки удавалось записать непосредственно слова того, кто был очень близок к Иерархии Света и сам был, как указано было ему в одном письме, Архатом, и поэтому его слова, иногда даже не совсем точно воспроизведённые, оказывают такое особое впечатление. И темы затрагивались тоже такие, которые, может быть, ещё не встречались вам. Нам они тоже были интересны и близки. А главное, способ их выражения: у Б.Н. Абрамова был особый язык, который производил очень сильное воздействие, что я могу подтвердить, поскольку много лет занималась с ним.

ПСТ т. 7. «Квадратный стол» СибРО. 29 октября 2000 г.

…Беседы с Абрамовым – это совершенно уникальные Записи [«Искры Света»], которых больше нигде нет и быть не может, потому что эти беседы были со мной. Там столько открывается, потому что и вопросы задавались, и сам он очень много говорил. И ведь это только то, что удавалось записать, это далеко не всё. Оказывается, что многие получают ответы благодаря этим книгам – «Искры Света».

ПСТ т. 7. Беседа с сотрудниками СибРО. 8 марта 2001 г.

Я когда-то была рядом с Борисом Николаевичем и тоже себя чувствовала вроде «опекаемого дитяти». А потом, когда он ушёл, пришлось самой уже [нести Учение]; а люди всё подходят, и надо было встать на ту ступень, на которой он был, в смысле самоотверженного труда. Пришлось тогда его лучше понять – как ему было трудно с нами. Мы сидели, внимали, радовались, наслаждались тем, как он об Учении говорил, записывали кое-что, но это нас ещё не очень обязывало. А сейчас уже от этого долга не уйти.

ПСТ т. 7. «Круглый стол» СибРО. 25 марта 2001 г.

 «Для помощи другим надо противоположно настраивать себя» (Искры Света, вып. 5, 29.07.1959 г.). Поясните, пожалуйста.

Бывали при встречах с Б.Н. Абрамовым такие случаи, когда, например, кто-то находился в унынии, в печали, в грусти. Для того чтобы ему помочь, нужно было активно настроиться на радость, на бодрость, на уверенность в победе, и это ему передавалось через наше настроение и помогало.

«По оказанной Учителю помощи будет и близость» (Искры Света, вып. 2 – 3, 9.10.1957 г.). Что это может быть за помощь? Может ли быть она оказанной случайно, несознательно или только при устремлении к Учителю?

Помощь в основном бывает сознательная, но в некоторых случаях она бывает и бессознательной. Бессознательная помощь – когда мы постоянно хотим что-то хорошее для Него сделать, что-то Ему принести, что-то Ему отдать. Но в основном всё-таки обстоятельства так складываются, что помощь является сознательной. Помощь эта может заключаться в делах Учителя. Какие у Учителя дела? Распространение Учения, помощь другим людям, посылки мыслей, посылки добра, которые помогают людям; ведь стремление Учителя – это помочь людям, облегчить им жизнь, осветить, улучшить жизнь на планете. Если мы тоже стараемся это делать, то этим мы и помогаем Учителю.

«Если сосредоточиться на обликах прошлого, это поможет понять грядущее, всё величие и возможности его» (Искры Света, вып. 2 – 3. 8.10.1957 г.). Поясните, пожалуйста.

Смотря на каких обликах прошлого вы сосредоточиваетесь. Если в прошлом что-то было красиво, хорошо, замечательно, то будущее может быть ещё лучше, ещё прекраснее.

«Ближайшие делают Учение доступным для людей» (Искры Света, вып. 2 – 3, 3.11.1957 г.). Является ли это принципом распространения Учения? Кто по-настоящему близок?

Ближайшие – те, которые ближе к Учителю, воспринимают то, что Он даёт, и, таким образом, и сами могут поделиться с другими.

В «Гранях Агни Йоги» (XIII, 435) есть такой параграф: «Помимо каждодневных усилий, труду очищения сознания от всякого сора можно посвящать особые дни». Какие это особые дни?

Праздники, памятные даты. Тогда особенно хочется почистить свою квартиру и освободиться от сора. Одним из таких дней является 24 марта, когда особенно желательно было бы навести чистоту и порядок и в доме, и в мыслях.

ПСТ т. 7. «Квадратный стол» СибРО. 30 апреля 2001 г.

(О ложных изображениях Учителя.)

Елена Ивановна когда-то писала, что все изображения Учителя имеют очень отдалённое сходство с сияющим Обликом, но некоторые из них более к Нему приближены, а некоторые страшно искажены, и, конечно, очень вредно даже смотреть на них. Поэтому более достойных Обликов очень мало, и желательно, если уж иметь, то такой, а не те страшные непонятные облики, с выражением глаз, совершенно несвойственным Учителю.

Б.Н. Абрамов, который встречался с Рерихом и имел от него изображение, оставил мне его фотографию. Это изображение более-менее приближенное, достойное, потому что оно получено от Абрамова, а он получил от самого Рериха. Но помещать изображение в журнал нельзя, только показать можно.

ПСТ т. 7. Беседа с сотрудниками СибРО. 18 июля 2001 г.

Наталия Дмитриевна, Вы нам подсказали, что слово «радость» имеет необыкновенную силу.

Это слово имеет особую силу – «радуйтесь», именно первый слог – «ра», потому что все звуки и все слоги влияют. И Борис Николаевич этому слову уделял большое внимание, именно – «ра». А без радости что мы?!

ПСТ т. 7. Беседа с сотрудниками Рериховского Общества г. Новокузнецка. 2001 г.

В «Искрах Света» (вып. 2 – 3, 21.04.1957 г.) сказано: «Каждый, прежде чем будет допущен на Нашу работу, должен потерять всё и пережить одиночество, с тем чтобы потом всё снова обрести и засверкать всеми огнями накоплений». Знакомо ли это Вам? Или Вы можете привести примеры из жизни?

Пример совершенно одинокой жизни – это мой пример. То есть когда-то у меня был муж, была мать. Потом с мужем разошлись, мать ушла из жизни, я фактически осталась совершенно одна. Но это меня никак не подавляло и не пугало, потому что было Учение, был Учитель, Борис Николаевич. Самое тяжёлое было, когда он ушёл, потому что всё время у нас была большая связь. Связь с Тонким Миром уже труднее, её надо как-то утверждать; дотянуться сложнее. А тогда мы переписывались, и каждое лето, имея большой отпуск как педагог, я всегда ездила к нему. Там гостиница была, я в ней жила и ходила к нему на беседы, которые теперь мы издаём. Я не всё успевала записать, далеко не всё. А иногда он говорил: «Не записывайте».

Иногда это записывалось, чтобы он не видел. Борису Николаевичу не нравилось: «Слушайте, – говорит, – запоминайте, что можете». А мне хотелось ещё и повторять. Сразу всё не запомнишь. Это же был поток мудрости. Ведь каждая беседа с ним – это нечто несравненное, несравнимое ни с чем. Такое счастье! Я эти встречи называла «часы счастья». Потому что я получала от него, от его бесед то, что нигде больше никогда не получала. Видимо, он знал, о чём нужно говорить. Он или читал свои Записи, которые постоянно вёл, или просто беседовал. Но и то и другое было совершенно необыкновенно и как раз то, что нужно.

Наталия Дмитриевна, после его ухода Вы, наверное, очень сильно ощутили одиночество?

Я увидела во сне, что он ушёл, за два года до его ухода. Во сне я так плакала, что подушка была мокрая. Но когда он ушёл, я уже не плакала. Я выплакала все слёзы по случаю его ухода за два года до этого, я уже тогда почувствовала. А за эти два года я как-то окрепла. Конечно, это было чрезвычайно тяжело.

Вы ему рассказывали об этом сне?

Да, я говорила ему. Он сказал, что это – «наперёд». Я ему говорила, как я плакала. Но тогда он и не собирался уходить, он был ещё очень крепким физически. Если бы ему не пришлось таскать по сорок вёдер воды из колонки за полквартала от дома, чтобы поливать огород с помидорами, он бы ещё жил. Ему было только 75 лет, но выглядел он лет на 50. У него лицо – ничего в нём не только старческого, даже пожилого не было. Это был человек совершенно неопределённых лет, я бы сказала – ни молодой, ни старый, а какой-то совершенно особенный. Он бы ещё жил и жил.

«Осознание цели своей жизни – ключ от последующих ступеней. Это делает человека ведущим. Именно ведущие идут в полном соответствии с целью» (Искры Света, вып. 2 – 3, 15.09.1957 г.). Каким образом и когда Вы осознали цель своей жизни?

Я осознала цель своей жизни тогда, когда познакомилась с Учением Живой Этики и с трудами Рерихов. И тогда я поняла, в чём состоит цель моей жизни: в изучении и распространении того, что дано на данную эпоху. «Каждое мгновение имеет свою необходимость, – сказал Будда, – и это называется справедливостью действия». Мне, благодаря Учению, удалось осознать, какую необходимость имеет данная эпоха. И тогда, естественно, я начала изучать Живую Этику, Письма Елены Ивановны и Записи Бориса Николаевича и по мере возможности делиться с теми, кто мог это воспринять. Конечно, людей таких было немного, но всё-таки что-то удавалось в этом отношении сделать.

Тогда же, только познакомившись с Живой Этикой, я начала писать стихи. Это случилось, когда мне исполнилось 30 лет; до этого я стихов не писала. Я была преподавательницей фортепиано, занималась музыкой, очень любила читать стихи, знала поэтов, многих наизусть, особенно Гумилёва, очень любила Марину Цветаеву – из современных поэтов, не говоря уже о прежних – Пушкина, Лермонтова, Тютчева. А после того, как я приобщилась к Живой Этике, оказалось, что у меня самой создаются стихи, которые я стала скорей записывать. Первое стихотворение появилось, когда рано утром я взглянула в окно, а там – восходящее солнце, небо светло-голубое, и по нему летели розовые облака: «На заре, по небу голубому розовые ангелы летят!». В них я увидела как бы ангелов. После этого я начала писать стихи на темы, которые меня вдохновляли. Это происходило как-то естественно: я читала, слушала Бориса Николаевича, и стихи рождались.

ПСТ т. 7. Беседа с сотрудниками СибРО и других Рериховских обществ. 2001 г.

То есть нам надо учиться воспринимать всё должным образом, без искажений.

Должным образом, как они воспринимали, без искажений. Искажения происходят от сомнения, от страхов, от предрассудков. Смелые души берут всё в самом чистом виде, ни в чём не сомневаясь; зная об источнике, абсолютно веря этому источнику, они берут всё так, как им даётся, а несмелые души начинают колебаться. Б.Н. Абрамов никогда ни в чём не сомневался, когда что-то исходило от Них, из книг Учения, из писем, которые писали ему Елена Ивановна и Николай Константинович. Никогда ни малейшего сомнения не было, всё бралось сразу и принималось за абсолютную истину. Это смелая душа. Может быть, что-то могло даже и устрашить, но всё равно он этого не боялся.

ПСТ т. 7. Интервью новосибирскому радио, прозвучавшее в программе «Встречи на Вертковской». 4 мая 2001 г.

Мне встретился, на моё счастье, духовный руководитель, который очень хорошо знал Агни Йогу, всё же книги сложные, возникали вопросы, и на многое нужно было получить ответ. Мой руководитель Б.Н. Абрамов был принятым учеником Н.К. Рериха.

ПСТ т. 7. Интервью омскому телеканалу «Акмэ». Ноябрь 1998 г.

Познакомилась с Борисом Николаевичем Абрамовым, который был очень близок к Николаю Константиновичу, стал его ближайшим учеником и даже получил от него кольцо ученичества, которое давалось такими высокими духами только самым ближайшим. У Бориса Николаевича было очень мало учеников, всего несколько человек. Он очень строго отбирал – только тех, кто воспринимал Учение и понимал значение Николая Константиновича, и с ним все годы до отъезда на Родину я, в том же числе, занималась. Там мы близко познакомились с Учением и творчеством Рериха.

Борис Николаевич всё время, пока можно было, вёл переписку и с Еленой Ивановной, и с Николаем Константиновичем. И они писали нам, что «на Родину надо ехать, ехать и ехать! Вы там нужны». Это их буквальная фраза, которая мне запомнилась. Тогда мы не могли понять, как это возможно. Это было ещё при Сталине. Тогда люди, которые пытались вернуться на Родину, на границе просто исчезали, и мы не могли понять, как же мы провезём книги, как мы приедем сами. И мы ждали такой возможности. Когда кончился сталинский период, воцарился Хрущёв, который очень понимал значение русских, находящихся за рубежом. Многие из них были и специалисты, нужные для России, и вообще нужные люди. И он разрешил нам свободный переезд на Родину и даже давал нам подъёмные, потому что это, конечно, стоило очень дорого. Сутки надо было ехать до станции Маньчжурия и оттуда ещё достаточно долго, через Байкал, – я не помню, сколько мы ехали, суток шесть, наверное. Было разрешено всё провезти. Мы этим воспользовались и провезли все книги Учения. Борис Николаевич все письма, всю переписку привёз сюда.

Первый год мы в Новосибирске жили на частной квартире, а потом нам дали репатриантскую квартиру. По репатриации нас обещали как-то обеспечить жильём. Борис Николаевич прожил тут год, мы вместе ходили на открытие картин Рериха в нашу Картинную галерею. Это было в 1960 году. Было очень торжественное открытие, и мы очень этому радовались. А через год он переехал, потому что тут он не мог получить квартиру. Я получила от работы: поступила работать в музыкальную школу, я преподаватель музыки, фортепиано, и мне дали, потому что в Академгородке была большая нужда в педагогах. А Абрамовы переехали в очень маленький подмосковный городок, четыре часа от Москвы. Городок назывался Венёв. Там они сначала жили на частной квартире, а потом тоже получили маленькую однокомнатную квартирку.

Каждое лето мы, педагоги, имели большой отпуск – 48 дней, и я всегда сразу ехала туда, к нему. Мы занимались, он делился своими Записями, которые всё время получал и от Елены Ивановны, и от Николая Константиновича. Это было, конечно, лучшее для меня время – пребывание там и занятие с ним, потому что уже по-другому мы не могли встретиться. (…)

Наталия Дмитриевна, Вы сказали о том, что Вам писали: «Ехать, ехать и ехать», но из всей группы Бориса Николаевича вернулись только он и Вы. А другие?

Другие поехали в другую сторону, то есть в Австралию, потому что в Австралию тогда допускали всех русских из Китая. В Харбине было очень много русских, это был русский город, и куда-то надо было ехать. В Австралию можно было поехать без особых затруднений. И двое из группы Бориса Николаевича уехали в Австралию. А я поехала сюда, почти одновременно с ним. Год он жил здесь, а потом уехал в Венёв, потому что тут его не прописывали. Меня прописали, потому что я поступила на работу в музыкальную школу. Он не мог уже поступить на работу, потому что был на много лет старше меня и по возрасту был пенсионер. Тут пенсионеров не хотели прописывать, они были тут не нужны, а в маленьком городке это было вполне возможно, и он уехал туда, в Подмосковье.

Из всей группы только Вас двое и приехало?

Да. Только мы двое и выполнили Указ – ехать.

ПСТ т. 7. Семинар СибРО в Академгородке 5 апреля 1994 г.

Я буду рассказывать о Борисе Николаевиче Абрамове, а вы можете задавать вопросы. Наверное, у вас уже есть «Грани Агни Йоги». В первой книге – его портрет, там он как живой – такой, каким я его знала в его средние года. Там есть его биография, поэтому биографии я не буду касаться, а просто поделюсь впечатлениями, как его ученица.

Я подошла к Учению в 1941 году в Харбине и вскоре же встретилась с Борисом Николаевичем. Он организовал очень небольшую группу учеников, с которыми занимался много лет до нашего отъезда на Родину. Уехали мы с ним вместе; часть его учениц уехала за границу, в Австралию, а мы поехали сюда, потому что указывалось, что надо ехать на Родину: «Вы Родине нужны. Ехать, ехать и ехать» – так нам всё время писали Рерихи. И вот мои некоторые впечатления о нём как о человеке, о том, как мы с ним занимались. (…)

Расскажите о жене Бориса Николаевича.

У него была жена-инвалид, очень много лет больная, за которой он ходил, как мать родная. Он был очень предан ей, ухаживал за ней и исполнял ту домашнюю работу, которую обычно исполняют жёны. Всё приходилось делать ему. Она кое-что делала по дому, но очень мало. Я это знаю, потому что у них бывала. И мы, конечно, тоже старались им помочь по хозяйству, и что могли, мы делали: убирали, приносили продукты и т.д.

Разделяла ли она его мировоззрение?

Да, безусловно. Он ей всё читал. Она часто присутствовала на наших занятиях. Когда приезжал Николай Константинович Рерих в Харбин, он бывал у Абрамовых, и она тоже была признана ученицей. Она тоже читала Живую Этику, но, конечно, уровень её духа и сознания был далеко не такой, как у него. Тем не менее она шла параллельно, по-своему воспринимала и никаких препятствий ни к занятиям, ни к чтению Учения не было.

Где они жили в России?

Они жили в Подмосковье, в небольшом городке, упоминать я не буду.

Кто был Борис Николаевич по профессии?

Он был химик по профессии, работал в химической лаборатории. У меня даже есть фотография его в молодости: он держит колбу, и тут же всякая химическая аппаратура. Он был морским офицером. Вероятно, получил образование. Он очень мало о себе говорил. Когда началась революция, он вместе с Белым движением ушёл в Харбин, потому что не был согласен с революцией, а если бы остался, он, как белый офицер, просто погиб бы. Потому что военных большевики особенно преследовали. Тогда и Колчак воевал, и Деникин. А он ушёл вместе с армией в Китай и этим сохранил жизнь.

Как Борис Николаевич смог вернуться?

Это было во время хрущёвской оттепели. Н.С. Хрущёв объявил репатриацию, на хороших условиях: нас бесплатно привезли, дали нам пособие. И тогда уже это не преследовалось. Абрамов был в пенсионном возрасте (он на четырнадцать лет старше меня), он уже в Харбине получал пенсию. И когда мы сюда переехали, он и здесь её получал и на это существовал. И жена получала небольшую пенсию по инвалидности.

Он говорил здесь об Учении?

Ни в коем случае. Нужно было жить очень аккуратно и никак открыто не проповедовать.

Я помню, как А.П. Хейдок тоже вернулся по репатриации и жил сначала на озере Балхаш. Он человек очень открытый, проповедник, и он развернул там бурную деятельность: создал группу учеников, довольно открыто. Ему удалось все книги провезти. И кто-то из учеников на него донёс. У него отобрали книги и отправили на некоторое время в лагерь, но потом отпустили. Он благополучно жил, приезжал сюда и умер в очень преклонном возрасте, за девяносто. Но вот Борис Николаевич, к сожалению, ушёл в 1972 году от мгновенного инфаркта.

В группе учеников Абрамова были только русские или и китайцы тоже?

Нет, конечно! Только русские. Китайцы и слыхом не слыхали о Живой Этике или о Рерихе. Там был Мао Цзэдун, и все они ходили с цитатниками и пели: «Сталин и Мао слушают нас, русский с китайцем братья навек». Они ничего не знали о Рерихе, ведь для этого надо русский язык очень хорошо знать, чтобы читать Живую Этику, это же очень трудно. Даже русские, и то вначале спотыкаются о какие-то необычные обороты.

Вы знали китайский язык, чтобы общаться с местными?

Никакой необходимости не было – Харбин был русский город. Да, совершенно русский, потому что туда эмигрировало очень много русских с Дальнего Востока. Там были и школы русские. Я окончила русскую женскую гимназию, и не было никакой надобности изучать китайский язык. Наоборот, китайцы немножко подучивали русский язык. А потом даже основался институт иностранных языков, где преподавали русский язык для них, чтобы «перенимать опыт старших братьев». Но потом Мао Цзэдун поссорился с Хрущёвым, и нам предложили покинуть пределы Китая. И мы уехали, потому что был разрыв и там мы уже были не нужны. Вы, конечно, этих политических событий не помните. А я всё это помню очень хорошо.

Все русские покинули тогда Китай?

Почти все, потому что было поставлено такое условие. Потом там была «культурная революция», русских преследовали, так что тем, кто не уехал, пришлось очень туго. А кто хотел за границу, им открыли доступ: Австралия, Бразилия, Аргентина, Чили – в эти страны можно было уехать свободно. И часть населения уехала за границу. Говорят, что в Австралии неплохо живут, там очень хорошие условия жизни. Туда уехали две ученицы Абрамова. Одна недавно приезжала к нам в Россию, в Москву, и наши сотрудники с ней встречались. Сделали запись – она немного о Борисе Николаевиче рассказала, и она говорила, что Австралия – мёртвая зона, живётся очень хорошо, но духовности никакой. Они пробавляются тем, что к ним приезжают наши балет и опера и из других стран. У них своего национального искусства почти нет – в том масштабе, в каком оно у нас или в Америке. То есть там они имеют всё, кроме самого главного. (…)

Вам давалось указание через Бориса Николаевича вернуться именно в Россию?

Да, только так.

А те, кто не поехал в Россию, продолжают заниматься Живой Этикой или их духовный рост остановился?

Я за них, конечно, сказать не могу, но у меня такое впечатление, что они по кругу движутся, но не по спирали. Потому что не та страна. Не только в Записях Бориса Николаевича было указано, чтобы мы ехали на Родину, но до последнего времени, пока было можно, он переписывался с Рерихами (когда Рерих уехал в Индию, Елена Ивановна написала письмо Борису Николаевичу о Записях, и пошла интенсивная переписка), и они оба писали нам, эти письма зачитывались, я их видела: «Вам надо ехать, ехать и ехать на Родину. Вы там нужны». И вот мы думали: «Как же мы поедем? Книг провезти нельзя, на границе всё до малейшего предмета осматривают. Как мы поедем без книг?» Во времена Сталина ехать нельзя было. Все, кто пересекали границу, исчезали по ту сторону бесследно. Мы ждали, но были в настрое ехать, как только будет возможно. И когда появился Н.С. Хрущёв, он сначала объявил: кто хочет ехать на Родину, пусть целину поднимает. Сначала поехали те, у кого в семьях были молодые люди, главное, чтобы были сильные мужчины. Они поехали в целинные районы и там трудились, а потом им можно было уже и в города переезжать, через какое-то время. Мы ехать не могли, потому что я уже была на возрасте, мать была очень стара. Борис Николаевич был пенсионером, и жена инвалид. Мы ждали. (…)

Как Вы провезли книги через границу?

Это было обыкновенное чудо. Потому что даже при Хрущёве нельзя было провезти ничего несоветского – только советские издания, ноты. Все книги Учения мы уложили в сундуки и, помолившись, сказали: «Раз Ты нас посылаешь, Помоги провезти книги». Обыскивали, смотрели наши сундуки, всё перерывали и ничего не тронули. Все Записи Борис Николаевич провёз и все книги до одной. Вот говорят: нет чудес. Вероятно, нет, но Высшая Помощь – это есть величайшее чудо. И это незабываемо. «Просите – и дано будет вам», – сказано в Евангелии.

Книги какого издательства у Вас были?

Те, что издавала Рига. До 1940 года там было огромное Рериховское общество. Некоторые книги – я привезла также книги Николая Рериха – издавались в Париже, некоторые в Америке. Но издание книг Учения в основном было рижское, и потом с этих книг мы переиздали в Новосибирске – Б.А. Данилов переиздавал. (…)

(Об издании «Граней Агни Йоги».)

Борис Николаевич в 1972 году ушёл, и тогда ещё нельзя было издавать. Я так горюю, что его нет, какая для него была бы радость – видеть свои книги, что их читает так много людей!

Сколько учеников было у Б.Н. Абрамова?

Меньше десятка. Кто-то не удержался и ушёл с этого пути, кто-то уехал за границу, но они там никому не нужны, в смысле духовном. Здесь бы они были нарасхват. Вы видите, даже в таком возрасте мне приходится ещё функционировать. А я была у него старшая, другие все помоложе. И конечно, тут они очень много могли бы дать, но они выбрали другую жизнь. (…)

Борис Николаевич всегда спрашивал нас: «Кто из вас будет самоходом? Кто, если я уйду? Вам покажется, что нить оборвалась. Можете ли вы на своих ногах стоять и идти? Или – всё?» Так мы и разделились. У него есть Запись о самоходах, которые в свою очередь стали бы на ноги и понесли бы дальше эстафету. Он этим был озабочен. (…)

Борис Николаевич писал стихи?

Борис Николаевич иногда писал стихи, но это было от случая к случаю. Так, как я этим занимаюсь – специально работаю, – он не занимался. Он писал стихи, и писал, как вы слышали, очень хорошо и по форме. Он также любил рисовать, иногда рисовал эзотерические картины, но тоже только как любитель. А в основном Записи поглощали всё его время. Он же их записывал в переходный момент между сном и бодрствованием. У него всегда наготове лежала стопка бумаги, карандаши, и он на ощупь писал. Записывал часто в темноте, потом сидел и эти записанные на ощупь слова расшифровывал, вписывал их в тетрадку, я сама видела это много раз. Это была очень большая трудная работа.

Это происходило в состоянии между сном и бодрствованием. Значит, нужно было, услышав Голос, скорей его записать. Слушать и писать – это особое состояние, о котором и говорить трудно, поскольку мы его ещё не испытываем.

ПСТ т. 7. Семинар СибРО в Академгородке. 1 ноября 1994 г.

Если человек перерастёт какую-то плохую мысль – она перестанет его посещать? И на тонком плане: будет ли она ему там мешать?

Там человек увидит свои мысли записанными, но они его уже не будут затрагивать. Это прошлое, он своё прошлое увидит и устыдится этих мыслей, но они уже не смогут на него влиять, если он, как вы говорите, их перерос.

Вокруг нас так много негативного, несовершенного. Как правильно реагировать на это – представлять что-то противоположное?

Да, это Борис Николаевич рекомендовал. Для этого нужно иметь воображение, начиная с малого: идёшь – грязная улица, неприбранная, и представляешь прекрасную улицу, засаженную цветами. И человека можно представлять. Или смотришь телевизор – сколько там всякой пакости! Вместо этого представляешь, что по телевидению идут прекрасные картины, выступления, концерты, то есть надо представлять обратное, и это тоже вносит свой вклад в борьбу с хаосом и безобразием.

ПСТ т. 7. Интервью радиостанции «Маяк». Студия Олега Рыжова. 9 марта 1997 г.

Для меня самое главное на свете – это приобщение к Учению Живой Этики. Вот это было самое главное. Это произошло в 1941 году. И с этого началась моя новая жизнь. Для меня это и была весна – весна моего духа, моего нового смысла пребывания на земле.

Это был 1941 год и это был Харбин?

Да, Харбин. Именно там я познакомилась со своим духовным руководителем Борисом Николаевичем Абрамовым. Его книги уже выходят, это «Грани Агни Йоги», я думаю, что многие уже знакомы с ними. И вот встреча с ним и приобщение к Учению Живой Этики, Учению Новой Эпохи, данной для данного времени, – это для меня было самое главное.(…)

Я уже говорила, что накопление и ознакомление [с книгами Учения] началось с 1941 года. Тогда Рерих был запрещён в Харбине. Ему приписывали, что он то американский агент, то русский шпион, то ещё что-нибудь. И везде он запрещался. Борис Николаевич нескольким доверенным людям давал книги Живой Этики. (…)

Наталия Дмитриевна, скажите, Б.Н. Абрамов был учеником Н.К. Рериха?

Б.Н. Абрамов был трижды подтверждённым учеником Рериха, об этом писала Елена Ивановна. Я видела это письмо, что он трижды подтверждён и что он является звеном нашим после Николая Рериха. Духовное наше звено – это Б.Н. Абрамов. А я была его ученицей в течение многих лет, сначала в Харбине, потом мы оба репатриировались, приехали на Родину, и тут я продолжала с ним переписку и летом всегда ездила к нему. Жил он далеко, в городе Венёве, это Тульская область. Я туда ездила на беседы с ним и имела много записей этих бесед, которые не вошли в издание «Граней Агни Йоги». Тринадцать томов этого издания уже вышло.

Здесь, в Новосибирске?

Да. Эти издания у нас имеются, но в них не вошла моя личная переписка с Абрамовым.

ПСТ т. 7. Беседа с сотрудниками СибРО. 30 января 1995 г.

Есть ли сейчас кто-либо из представителей Иерархии на Земле, кто мог бы подтвердить истинность того или иного источника? Ведь Святослав Николаевич уже ушёл из жизни.

Но для нас совершенно ясна единая линия: единый Источник, единый Луч, по которому Иерархия Света дала нам Учение, потом Рерихи и Борис Николаевич. И другой линии, другой цепи Иерархии мы не знаем. Тем более возьмите Записи Бориса Николаевича, – неужели там какие-то откровения по поводу Учителей, какие-то выдумки, необоснованные совершенно утверждения?